Слышу, как с шумом, кровь стекает по венам к низу живота.

– Волшебство… - шепчет она, поднимая глаза оленёнка Бэмби на меня. – В медицинских книгах очень холодно описывают анатомическое строение человека. Например, мужскую эрекцию. Мышцы полового члена сокращаются и, благодаря этому, орган выпрямляется и приподнимается. Артерии расширяются, что позволяет большему количеству крови наполнить пещеристые тела полового члена и от этого он становится более упругим и твердым. Но в жизни же все не так… это просто набор биологических терминов. Я прикасаюсь и он увеличивается, становится больше, сильнее. Кажется, что он состоит из гранита, но никак ни из крови и плоти. А головка вот нежная…

В процессе своих рассуждений она продолжает ласкать меня через ткань боксёров. Бегает своими аккуратными пальчиками по стволу вверх-вниз. Я как зачарованный слежу за ней.

Какая головка, бл..ь. Я сейчас, как подросток пубертатного периода кончу в трусы.

– Почему ты бросила медицинский? – мне действительно интересно, как девочка из такой семьи скатилась по наклонной. Басиевы очень консервативны, особенно отец. Да и судя по всему ей самой нравилось учиться в университете. Вон, даже про эрекцию все запомнила. Мне нужно отвлечься.

– Я не бросила, я и сейчас учусь. – спокойно говорит она, разглаживая пальцами волосы на ногах. Даже немею от удивления, смотрю на неё и пытаюсь уловить – верит ли она в то, что говорит.

Подозрение закрадывается в мою голову внезапно, ошеломляет меня. Такого быть не может.

– Яна? – спрашиваю я, чувствую, как внутри все напрягается в ожидании ответа.

Она поднимает на меня глаза, хлопает своими длиннющими ресницами и сквозь улыбку отвечает:

– Да, Майлз? – видно, что ей не привычно произносить моё имя. Она смущается, но у неё не расширяются зрачки и даже не учащается дыхание. Нервно сглатываю, цепляюсь за неё, потому что такого поворота событий я никак не ожидал.

– Давай спать. – все же выдавливаю из себя и встаю, утягивая ее за собой, прижимая к себе. Об этом я подумаю завтра, попробую навести справки.

В моей голове все мешается и ничего не понять. Только то, что я попал, по уши в дерьме.

У девчонки суп вместо мозгов, она не зря лежала в больнице. Аня-Яна.

Твою мать.

Театр или у неё реально кукушка поехала? В чем смысл игры?

Колибри забирается под одеяло и льнет ко мне, укладывая свою голову мне на живот. Меня парализует, словно ледяной воздух вздыхаю. Я никогда не спал женщинами, чтобы просто спать, под одним одеялом на одной кровати, чтобы видеть сны... Не до отношений было. И не хотелось ни с кем. А Веснушка, Аня-Яна, так легко просто стирает эту границу, словно мы пара… обычные люди, которые легли спать после тяжелого дня. И не Басиева она вовсе, не в ее брата голову мой друг всадил три пули, после чего он упал замертво. Помню, как будто было вчера, его гнусное лицо с застывшими глазами.

Эти воспоминания охлаждают меня. Вряд ли засну. Кровь в висках стучит. Думаю только о Колибри и ее голой груди, касающейся меня, волосах, щекочущих грудь.

– Майлз? – ее голос так тих, что я подумал - мне показалось, но она тихонечко шевельнулась, показывая, что не спит.

– Что? – грубо спрашиваю я, потому что ее ерзанье доводит меня. Изнасилую к чертям.

– Ты же не бросишь меня? – она смотрит на меня, не в глаза, а в душу. Она перешла на ты…

Анна

Бывает такое, что ты просыпаешься за минуту до того, когда что-то должно случиться – с нехорошим предчувствием.

Сердце гулко билось, но я не сразу решилась встать. Чувствовала его запах… на подушке, на себе, везде… Здесь все было пропитано этим мужчиной. Его энергетикой.

Осторожно приоткрыв глаза, я поняла, что его нет в комнате. Быстро села на кровати, проверяя своё тело, которое было как чужое. Пахло не мной, на животе была засохшая белая жидкость. На мне была его рубашка, у которой был надорван рукав.

Не помню, как ее надевала. Может быть он одел, пока я спала?

Стоит мне спустить ногу на пол, как дверь открывается и Майлз заходит в номер. С утра он особо свеж и в прекрасной форме. Он побрился и подстригся. Просто Аполлон. Уже переодет в футболку с длинным рукавом и чиносы.

Когда он все это успел?

Его взгляд достаточно мягок, никак вечером – он хотел придушить меня. Даже не знаю, как себя вести с этим человеком.

– У тебя пол часа на сборы. Поедем смотреть Берн. – говоря это, он ждёт моей реакции, слегка прищурив глаза. А я словно не проснулась еще, ничего не понимаю.

С ним никуда не хочется ехать, но Берн я хотела посмотреть. Особенно, медвежью яму.

Молча, направляюсь в ванну и перед тем, как закрыть дверь, смотрю на него, жду пару секунд, скажет ли он еще что, он лишь хмурится.

Чтобы его не злить, моюсь быстро, стараюсь оттереть от себя его запах, который впитался под кожу. В некоторых местах даже умудрилась поцарапать себя мочалкой. В этом вся я. Мне трут тапочки, царапаюсь мочалкой.

Нахожу в пакетах, которые купили для меня, льняные нежно-розовые брюки и хлопковый свитшот. Из Обуви только вчерашние туфли. Чуть не плачу при мысли, что придётся вышагивать на них. Каблуки – не моё.

Я даже уже как-то свыклась с браслетом на моей ноге.

В пол часа не укладываюсь, но Майлз и слова не говорит, не торопит и не бросает гневные взгляды. Невольно вспоминаю, как Папа злился, когда Мама очень долго прихорашивалась и всегда опаздывала. Она смеялась над ним и целовала в нос, он таял и прекращал возмущаться. Они так любили друг друга… когда-то… в прошлой жизни…