Сначала ласково и осторожно, вырисовывая только известные Градову рисунки, заставляя трепетать. А потом с непонятной жестокостью и грубостью, словно пытался стереть с них отпечатки других, кто осмелился сегодня меня целовать.

Было откровенно неприятно и даже больно. Задохнулась от переизбытка чувств и обиды, но вместо того, чтобы укусить, отвернуться или выплюнуть негодование, поймала губами палец Демьяна. Секунду держала во рту, мягко пососала и слегка с ним поиграла языком.

Зачем? Да дура видимо, и я, и та поскудная тварь, что во мне сейчас хозяйничала, ощутила пусть и незначительную, но силу над зверем напротив. Как бы он не скрывал своих чувства, он сам дрожал. От неуправляемой ярости, неумной злости, разъедающей ревности и дикого желания.

Едва ему это не высказала в лицо, но Демьян не позволил.

Мгновение — и рот опалило жаром. Дерзкие губы сминали мои, доказывая, что они истинные хозяева положения, а поцелуи остальных мужчин — лишь жалкая попытка затмить ласки моего господина и повелителя.

Какая же это ломка для слабого, оголодавшего по любви тела. Меня нещадно трясло от возбуждения. Судорожно цеплялась в плечи Демьяна, боясь, что отпустит, и я рухну. Упивалась его страстью и все больше раззадоривала свою. Похоть бунтовала, нутро кипело от желания — я застонала, прогибаясь навстречу хозяину. Его руки меня подгребли ближе, позволяя ощутить силу его желания. Как же это приятно, знать, что тебя хотят так сильно, что готовы нарушить все законы морали, нравственные границы, собственные обещания.

— Демьян! — наш разыгравшийся блуд оборвал возмущенный возглас Роберта. — Мила, что вы делаете?

— Это он! — сразу же попыталась оправдаться, задыхаясь от нехватки кислорода, продолжая цепляться за плечи мучителя. — Ты же знаешь, что я сама невинность, — но при этом крепко вжимаясь в господина моего тела и рассудка, обвивая ногами его торс.

— Уж, да, — запнулся Вихтерев.

— Выйди, — облил холодом Демьян, явно адресуя реплику Роберту и припадая с жадностью к моей шее.

— Нет, — упорствовал врач, — даже если силу применишь, — с расстановкой убеждал. — Ты должен угомонить зверя, Демьян. Ты поклялся, что позволишь Милене быть счастливой с другим.

— Ро-бе-р-рт, — отчеканил с угрозой Градов, дыша точно паровоз — его дыхание обжигало лицо и шею. Это было так мощно и внушительно, что даже мой зверь вздрогнул и был готов вмиг забиться в угол, чтобы не видеть ярости господина. — Не будет она с другим счастлива!

— Дай шанс, раз обещал, — смягчил напор Роберт.

— Она сделает несчастными много людей разом, а потом себя будет презирать…

— Это за что? — вклинилась робко в разговор, продолжая все также сидеть во тьме, но в такой сладкой, что уже и света белого было не нужно.

— За неверность мужу, милая, — шепнул в губы Градов и зубами потянул за нижнюю губу до моего болезненного скуления: «А-а-а». Я забарахталась, в попытке избежать новой жестокой экзекуции.

Демьян отпустил. Во рту тотчас ощутила сладковатый привкус собственной крови. Приложила ладонь к больному участку.

— На память, — подытожил сухо Градов. Секунда и сорвал с меня повязку. Сощурилась, привыкая к скудному свету комнаты, пока не застыла под пристальным взглядом мучителя, который склонился, водрузив руки на сидение хокера по обе стороны от меня. Несколько минут гипнотизировал мутными от вожделения глазами, а потом пророкотал: — Прежде, чем проходить последние этапы, взвесь все за и против. Стоит ли игра свеч? За неверность мужу оборотни убивают.

Теперь ясно осознала, что Демьян не даст мне жизни. Он для этого слишком самолюбив, эгоистичен и крайне непорядочен.

— С чего ты взял, что изменять буду? — уточнила осторожно.

— Поверь, — прогулялся жадным взглядом по моему лицу и чуть дольше задержался на горящих губах, которые пыталась закрыть рукой. — Я приложу все усилия, чтобы тебя трахнуть. Пока сражаюсь со зверем, как могу, но зная его природу, утверждаю, это временное явление… мое воздержание. Скоро тварь взбелениться, и я тебя возьму, наплевав на всех и вся. Зверю будет все равно, желаешь ты его или нет. Замужем ты, овдовела пять минут назад, месячные у тебя, дети рядом. Инстинкт побороть невозможно, как бы Роберт не искал лекарства и не пичкал тебе препаратами, — убеждал ровно, четко, словно сбивал в мою голову простую истину, в которой я, глупая женщина, посмела усомниться. — И это взорвет наше общество, разобщит клан… грянет война! — заключил мрачно, но так, чтобы очнулась от ступора, куда неблагоразумно впала.

— Если все это понимают, почему отбор продолжается?

— Потому что внушил остальным, что ты сильнее обычных обращенок и выберешься из зависимости, — бил жуткой правдой. — Потому что хочу показать, что я желаю тебе счастья. Потому что сам всеми возможными способами мечтаю избавиться от твоей одержимости.

— И ведь пока получается, — подтвердила несмело. — Надеюсь, потом будет проще — я уеду подальше… Ты забудешь…

— Милая, я уже это проходил… с тобой, — дрогнули в кривой ухмылке губы Демьяна.

— Как видишь, мы на том же месте в той же позе и с тем же желанием быть «подальше» друг от друга.

— Аты просто не лезь ко мне, — негодовала, все еще удерживая больную губу. — Дай свободы!

— Разве незаметно? Даю, — сухо кивнул Демьян. — Но зверь не позволит тебе забывать, что чувствуешь ко мне. Мой зов будет тебя медленно уничтожать. И чем дальше ты будешь от меня, тем ближе окажешься. Чем меньше будешь хотеть обо мне думать, тем больше твоя голова будет забита мыслями обо мне. Чем больше будешь сопротивляться, тем меньше мне придется приложить усилий, чтобы подчинить тебя.