Шрифт:
Картина маслом: Дружок катает Симеона! Мальчик скользил по льду на попе, держась за один конец кумачового шарфа. Другой, похоже, привязал к ошейнику Дружка.
«Маленький каюр в упряжке!» – Альбине тут же пришла мысль запечатлеть эту сладкую парочку на картине.
Дружок разогнался и упустил шарф. Симеон, хохоча, завалился на спину, а пес, не останавливаясь, помчался к проруби, ловко перемахнул через нее и закружился волчком. Вот дуралей! Симеон вскочил, обмотал шарф вокруг шеи. Дружок вернулся к мальчику, и они вместе побежали к полынье.
Сердце екнуло. Альбина запрыгала на месте и замахала руками:
– Туда нельзя!
Но лай Дружка перекрыл крик. Альбина плотнее прижала кассетник и рванула к проруби. За день газета в валенках утрамбовалась, и они болтались на ногах.
– Стойте! Ну, стойте же! – ей казалось, что голос слышно за горизонтом.
Ноги пудовые. Спина взмокла. Рюкзак оттягивал плечи и хлопал по спине. Сердце колотилось, а в живот саморезами вкручивался страх. Валенки зацепились друг за друга, и Альбина растянулась на льду. Шапка съехала на глаза. Кассетник отлетел в сторону.
Поднявшись, словно в замедленной съемке, она увидела, как Дружок оттолкнулся задними лапами и завис над прорубью. Симеон прыгнул вслед за ним. Руки взметнулись вверх. Рот исказился в немом крике. Кровавая лента шарфа рассекла воздух. В следующую секунду Дружок приземлился на другой стороне полыньи, а Симеон упал в воду.
– Не-е-т! – кровь резко прилила к голове, Альбина вскочила и понеслась вперед. Подбежав к полынье, упала на живот, стянула зубами митенки, схватила Симеона за одежду. От кромки льда отломился кусок и закачался на воде. Дружок перебежал к Альбине и стал подтягивать Симеона. Алый шарф, одним концом лежавший на снегу, медленно спустился в воду. Альбина сжала зубы, замычала и рывком вытащила Симеона. Села на колени и перевернула его на спину. Мокрые волосы облепили синюшное лицо, распахнутые глаза невидящим взором смотрели в небо.
Альбина завыла:
– Пожалуйста! – неумелыми движениями надавила на грудь Симеона.
Раз, два, три… Раз, два, три…
Беспомощно оглянулась по сторонам. Несколько человек бежали к ней. Альбина подняла Симеона и крепко прижала к себе, словно ее тепло могло вернуть мальчика к жизни.
– Помогите… – будто сквозь вату услышала свой сиплый голос.
– Уйди от воды! – кто-то поволок за капюшон.
Дружок истерично лаял. Тыкался мордой в плечо. Потом сел на задние лапы и заскулил.
Перед лицом возникли руки в варежках. Наверно, это они хотят отнять у нее Симеона? Альбина сопротивлялась, но силы были не равны. Отпустив мальчика, она осела на бок. Лямки рюкзака больно впились в плечи. Внезапно Альбину вырвало. Во рту появился противный привкус кислятины.
Резко потемнело. Повалил снег. Сквозь пелену Альбина видела мигающие красно-синие огни. Светящиеся круги скакали над озером и слепили мокрые от слез глаза.
Невдалеке шевельнулась темная масса.
– Он мертв.
Альбина вздрогнула. Сердце заколотилось. Перед глазами замелькали кадры. Черная собака на фоне белого снега.
«Мертв!»
Ребенок протягивает растопыренную ладошку.
«Мертв!»
Озеро с бегущими фигурками.
«Мертв!»
Альбина почувствовала, что ее поднимают и куда-то ведут. Ноги не слушались. Все тело трясло.
Приблизилось размытое лицо.
– Вы меня слышите? – медленно тянул слова мужской голос.
– Его… Зовут… Симеон… – выдохнула Альбина, стуча зубами.
Огни, машины, трасса. Остановка. Скорая. Как больно режет глаза… А глаза мальчика, услышанного 6 Богом, уже никогда ничего не увидят.
Глава 2
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Стас бежал очень давно, но узкий коридор с тоскливыми стенами поносного цвета не заканчивался. Очередная дверь со светящимся на зеленом табло словом «Выход» захлопнулась перед самым носом.
– Вы ушли с маршрута, вы ушли с маршрута, – на одной ноте гнусавил противный женский голос.
6
Симеон – «услышанный»
– Где ты видишь тут маршрут, интеллектуальная дура?! – Стас резко остановился и со злостью посмотрел на смарт часы с навигатором и пульсометром.
«Сто семьдесят пять… На пределе. Странно: усталости нет. Только сердце ухает филином», – переводя дыхание, он достал пластиковую бутылку и сделал глоток. Вода отдавала тухлятиной.
По ушам резанул звук сирены, похожей на кряканье стаи уток, и тот же голос затараторил:
– Осталась одна жизнь, осталась одна жизнь.
Стас заорал: