– Санёк, к нам помощница идёт. Посмотри!

Тот вышел из-за прицепа и увидел Настю. Сердце сразу радостно забилось. Настя подошла и произнесла:

– Бог в помощь!

Откуда такая красавица? Ты чья, – спросил Пётр.

– Матвеева внучка. А зовут меня Настя. Саш, что мне делать, – спросила она, поднимая с земли грабли.

– Подгребай за мной.

– Так вы знакомы, – послышался сверху голос Петра. – Да, Санёк, понимаешь ты толк в женской красоте. Как и я. – Добавил он. – Ты видел мою Татьяну? Лет двадцать назад она была такой же, как и Настя.

– Ты хочешь сказать, что Настя через двадцать лет будет такой, как твоя Татьяна?

– Утверждать не берусь, но то, что она изменится, это точно, – продолжая раскладывать сено, проговорил Пётр. – Саш, садись за руль. Я не буду прыгать туда и обратно.

Саша подъехал к очередному стогу, и работа продолжилась.

– Всё, хватит. Иначе я половину растеряю по дороге.

Пётр слез с воза. Закрепив под кузовом верёвки, они увязали сено.

– До вечера! – Попрощался Пётр, – часа через три точно буду снова.

Саша с Настей посмотрели вслед удаляющемуся трактору, взглянули друг на друга и, взявшись за руки, побежали к своей, ставшей уже родной, берёзе.

– Саш, я принесла тебе свежую газету. В ней есть статья о пропавшей экспедиции.

– Я прочитаю потом. А сейчас пойдём, сходим к роднику. Пока будем идти, придумаем названия нашей дороге.

– Я уже придумала, – сказала Настя.– Тропинка будет называться тропой к счастью, а лестница…

– Ступеньками к счастью, – опередил с ответом Саша.

Они спустились к роднику, ополоснули лицо ледяной водой, потом испили её из ладоней. Саша из Настиных, а Настя из Сашиных.

Обратно они пошли вдоль речки, к омуту.

– Я не буду купаться. Я опять без купальника, – заявила Настя.

– Ну и я тогда не буду.

– Почему?

– Искупаюсь после работы.

Проходя через поляну, девушка сказала:

– Мы стобой не придумали название поляне. Ты можешь, что-нибудь предложить?

– Я бы назвал её поляной первой любви,– ответил Саша.– Пойдём к нашей подруге.

Настя вопросительно вскинула брови.

– К свидетелю происходящего вокруг неё. К берёзке.

–Почему пойдём? Давай побежим! Догоняй, и Настя побежала вперёд, оглядываясь и смеясь.

Саша догнал её у берёзы, обхватил руками, и они упали на сено, обняв друг друга.

Разгорячённый, он начал целовать девушку в губы, глаза и шею. Потом, чуть приподнялся, и посмотрел в её лицо. Настя лежала с полуоткрытыми губами, прикрыв длинными ресницами глаза. Саша, в порыве страсти, вновь начал её целовать, и, положив руку на грудь девушки, расстегнул верхнюю пуговицу её платья.

– Саша, не надо. Я не готова к такому событию. Я знаю чего ты хочешь, и тоже хочу того же. Но больше всего я хочу, чтобы у нас сохранилась абсолютная чистота отношений. Посмотри на меня, мой любимый, я вся перед тобой. Я вся твоя. Если тебе совсем не терпится, делай со мной всё, что хочешь. Только в моей душе и на сердце останутся царапины от мыслей, что я, как ветреная девка отдалась мужчине через день после знакомства.

У Саши так стучало сердце, что он плохо воспринимал действительность. Настя обняла его за шею и, целуя, прошептала:

– Милый мой, Санечка. Что бы ни случилось, сколько бы ни длилась возможная разлука, ты будешь у меня первым и последним мужчиной. Даже, если у тебя появится другая, – добавила она.

Они долго лежали, обнявшись, и вслушивались в биение своих сердец.

Наконец Настя спросила: – Ну, что, успокоился? Конечно, я сама виновата во всём.

– Ни в чём ты не виновата. Это я потерял контроль над собой.

– Может от жары, – засмеялась Настя.

– Да, от твоей жаркой красоты!

Они сели. Настя достала газету. Прочти и объясни мне, что и к чему.

Саша внимательно просмотрел статью.

– Оказывается, приборы астрономов зафиксировали повышенный уровень антиматерии, а потом обнаружили среди койперовских камней некий предмет, похожий на один из блоков хранилища этого топлива. Экспедиция должна забрать его и продолжить поиски с целью найти погибших космонавтов.

– А, что это за топливо. Оно очень ценное?

– Очень. Над его производством работали десятки лабораторий, в том числе и та, где погибла моя мама. Потребовались многие годы, чтобы получить столько антиматерии для создания первого двигателя на этом виде топлива. Такой двигатель позволял развивать звездолёту скорость почти в половину световой.