Шрифт:
И тогда дружина с ликованием устремилась к княжескому терему, где шёл бой, и уже немало тверичей пало под натиском вражеским. При появлении княжеской дружины татары дрогнули и отступили под защиту дворцовых стен.
– Братцы, жги нехристей! – кричал опьянённый злобою народ. Появились люди с горящими факелами в руках, – они подожгли дворец. Брёвна тотчас занялись. Огонь пополз по кровле. Из окон повалил густой дым. Татары, охваченные пламенем, выбегали из сеней и под градом стрел замертво падали наземь.
Вскоре дворец скрылся в огненной завесе. Люди заворожено глядели на пожар, не разумея, что сие есть грозное предзнаменование грядущего…
Между тем, слуги Чол-хана пасли за городом табуны, но, прослышав о мятеже, они тотчас оседлали коней и поскакали в Сарай, – их путь пролегал через Москву, где они остановились на постоялом дворе. Хозяин той гостиницы поспешил к своему покровителю – княжьему мужу боярину Родиону Несторовичу.
Так, весть о тверском бунте дошла до слуха московского князя. Иван Данилович тотчас смекнул, что надобно делать. Он написал новую духовную грамоту 30 , собрал ближнюю дружину свою и поехал в кочевую ставку хана…
30
Духовная грамота – завещание. Иван Калита перед каждым своим походом в Орду писал завещание, памятуя о том, что случилось в ханской ставке с его братом и тверскими князьями (прим. авт.).
Вскоре русский князь на коленях вступил в златоверхую вежу и пал ниц пред ханом Узбеком:
– О, восточный вольный великий царь, выслушай раба твоего и улусника! Посаженик и присяженик твой князь Александр Тверской восстал на тебя. Он убил братанича и посла твоего Чол-хана…
– Встань, князь, – благосклонно промолвил хан Узбек, – ведомо нам о мятеже сем. Докажи нам свою верность. Мы дадим тебе пять туменов. Привези нам голову князя Александра!
– Слушаюсь, великий хан, – проговорил русский князь со смиренным видом.
И тогда Иван Данилович повёл на Тверь карательную татарскую рать. С наступлением темноты остановились на ночлег, поставили вежи и развели костры. Крещёный татарин темник Федорчук зашёл в шатёр русского князя и с вызовом спросил у него:
– Скажи, мне, князь, как христианин христианину – каково быть предателем родной земли?
Иван Данилович подумал, что татарин испытывает его, и мрачно отвечал:
– Тверь – не моя земля!
– Но там живут православные христиане, – возразил Федорчук. – А ныне ты идёшь на своих братьев с огнём и мечом…
– Я служу великому хану верой и правдой, – отозвался Иван Данилович. – Великий хан волен казнить и миловать. Я исполняю его приказ аки карающая десница!
Татарин криво усмехнулся:
– Помню я, как десять лет назад брат твой старший Юрий Данилович по своей воле расправился с тверским князем Михаилом, – я воочию видел его обнажённое изуродованное тело возле кибитки лежащее. Любите вы, русы, убивать друг друга. Око за око! Но кровь порождает кровь. Старший брат твой мёртв, казнён и его убийца, а ты до сих пор не можешь простить тверичей…
Федорчук ушёл, а Иван Данилович предался размышлениям: «Слаба Русь, не окрепла, не набрала ещё силы. Но настанет время, и покоритесь вы нам, поганые!». Он вспоминал слова митрополита Петра: «Ты прославишься паче иных князей, и сыновья и внуки твои, а град твой Москва превзойдёт славою все города русские, и повержены будут враги его. Но, увы, князья земли русской погрязли в междоусобицах, а враги наши радуются. Доколе не соединимся вкупе, не одолеем татар. Сорок лет тишины, княже, и мы накопим силы, дабы в едином порыве сбросить с себя владычество иноземное».
– Сорок лет тишины, – прошептал Иван Данилович, – сорок лет тишины надобно добыть любой ценой!
Вскоре татарские, московские и суздальские полчища хлынули в пределы тверские. Запылали сёла и города земли русской…
Тысячи связанных общею вервью пленников, полунагих и грязных, испачканных в пыли, пропахших дымом пожарищ и кровью своих сродников, бежали по степным просторам, а татарские всадники беспощадно гнали их плетями в рабство, которое начиналось на невольничьих рынках Кафы 31 ,где пленников продавали фрязям, генуэзским купцам. Славянские молодцы были обречены на тяжкий изнурительный труд гребцов на галерах; прекрасных голубоглазых славянских девушек погружали на корабли и везли в Италию, где их перепродавали, и они становились служанками при дворах грязной европейской знати: герцогов, графов и баронов, не ведающих, что такое баня и чистота 32 .
31
Кафа (Феодосия) – город в Крыму (прим. авт.).
32
Татарские набеги случались так часто, и русских невольников было столь много, что в Европе «славянин» стал синонимом раба. Вспомним английское слово slave – раб (прим. авт.).
Такова была цена мира! Но не думал великий князь Иван Данилович Калита о страданиях чёрных людей 33 . К тому же, Тверь не была его вотчиной. Увы, обывательское мировоззрение времён междоусобиц всё ещё владело умами князей русских…
1328 год от Рождества Христова.
С тех пор как Иван Данилович стал тестем юного ростовского князя, много перемен претерпела жизнь боярина Кирилла и его семьи.
Однажды из Москвы в Ростов явился княжий наместник воевода Василий по прозвищу Кочева, который стал железной рукой наводить свои порядки в городе. Прежнего посадника, престарелого боярина Аверкия, Мина, дружинник Кочевы, задушил и повесил за ноги на собственных воротах. Вскоре дошла очередь и до бояр ростовских, склонных к своеволию, – Мина пришёл в хоромы боярина Кирилла и, сотворив крестное знамение на божницу, промолвил:
33
Чёрные люди – те, которые платили дань и отбывали повинности (прим. авт.).