Подошла и моя очередь.

Коробочка с моим именем размерами не поражала. Принц задумчиво повертел ее в руках, потряс. В нашем мире я решила бы, что он подозревает там бомбу. Здесь вроде такое еще не изобрели, поэтому я вежливо пояснила:

— Там одежда. Надеюсь, Его Высочеству понравится.

Реджинальд просиял, быстро разорвал бумагу и откинул крышку из тончайшего дерева.

Там, переложенный полупрозрачной папиросной бумагой, лежал он.

Подарок.

План был хлопать глазами и изображать дурочку. Ну что они мне за глупость сделают? Сошлют? Дальше нашего поместья и ссылать особо некуда, за нашими деревнями граница и степняки. Выкинут из конкурса? Так мне того и надо. У меня там мачеха без присмотра и пробная линия на фабрике не запущена.

Принц поднял перед собой хлопковое изделие на вытянутой руке, и двумя пальцами, будто оно его собиралось укусить.

— Это что? — поинтересовался он вслух.

Не думаю, что он сам и правда не понял. Все-таки в королевском роду дураков не было. Ну если ему так надо, я и вслух объясню.

— Это мужское белье. — любезно пояснила невинная девица в моем лице. — Трусы, если выражаться конкретнее.

— И вы подарили сие принцу? — не сдержался король. Голос его подрагивал, то ли от бешенства, то ли от сдерживаемого смеха. Лицо держит, поди разбери.

Осторожней надо, деликатнее.

Я присела в реверансе.

— Простите мою смелость, Ваше Величество. Наша фабрика открывает вскоре новую мужскую линию, и мне показалось хорошей идеей подарить принцу образец продукции. Все-таки портки, как говорил папенька, штука неудобная, а принцам — им комфорт нужен. Надеюсь, я не оскорбила ваш тонкий вкус своей деревенской непосредственностью.

И ниже, ниже в книксен. Голову склонить и замереть.

Казнить не казнит, конечно, а штраф какой наложить может на фабрику. И дернул меня нечистый. Кажется, переборщила я с подарочком. Хотя, собственно, что такого? Ну, трусы семейные. Ярко-синие, в зеленую елочку. Мы наконец штамповку освоили! У меня тут повод для гордости, вообще.

И, кстати, я проверяла — по местным деревенским обрядам невеста должна вышить жениху исподнее. Так что я, можно сказать, по канонам действую.

По зале пронёсся шепоток, переросший в неясный гул. Кто-то возмущался, в основном девицы. Раздались пара одобрительных мужских возгласов, прокатились взрывы смеха.

Клянусь, король за общим шумом отхохотался в кулак. Прокашлялся, изгоняя запоздавшие смешки.

— Благодарим девицу Марианну Кауфхоф за столь… неординарный дар. Следующая!

Не чуя под собой ног, я добралась до сестриц. Лизелла покрутила у виска пальцем и отвернулась.

Ортана на грани приличия кусала костяшки пальцев, борясь с хохотом. Дождавшись, пока я подойду, подставила сжатый кулак — как после удачной тренировки, мол, так держать! Я стукнула по ее кулачку своим, хоть руки и подрагивали.

Ну, уж если меня после этого не выгонят, то я не знаю, что бы еще предпринять.

После нашего с Ортаной выступления больше никто воображения не потряс. Два полотенца, одно вышито гладью, другое крестиком, большая диванная подушка мужественного темно-синего оттенка с кружевом по краю, и подарки закончились.

Реджинальд едва заметно перевёл дух.

— Благодарим кандидаток за щедрость! — взобравшись на первую ступеньку, чтобы быть ниже короля, церемониймейстер снова заголосил. — Принц в восхищении!

Угу, по нему видно.

— А теперь — танцы! — выпалил королевский тамада самые, похоже, долгожданные слова. Король спустился с возвышения, и как-то умудрился затесаться в толпе, окружённый министрами и придворными. И еще дамами постарше, что присутствовали на балу в качестве дуэний. На всех девиц их не хватит, конечно, но внешние приличия вроде бы соблюдены.

Собравшиеся задвигались, разбиваясь на пары, музыканты в углу заиграли нечто заунывное, менуэт кажется. Сам танец куда скучнее, чем его название, и весь состоит из поворотов, приседаний и смен партнера. Разврат, в общем.

Что примечательно, каждая девица, прежде чем принять приглашение от офицера или придворного хлыща, быстро окидывала взглядом зал. Вдруг к ней принц спешит, просить о танце, а тут она с другим!

Смешные.

Мне бы их проблемы.

Я вот заприметила ландграфа у стены. Он меня пока что не видел, поэтому я поспешила к фуршетному столу с закусками. Много в меня не влезет, спасибо корсету, но главное — изобразить бурную деятельность, и скрыться за розовыми рюшами.

— А вы почему не танцуете?

Голос короля пробежался мурашками по моей обнаженной спине и вздыбил чувствительные волоски на шее. Я обернулась и присела в реверансе.

— Не умею, Ваше Величество.

— Глупости. — отмахнулся монарх. — В вальсе главное, чтобы партнёр умел. Прошу.

От предложенной королем руки отказаться было невозможно. Оскорблять его я не собиралась, поэтому молча положила свои пальцы на его раскрытую ладонь.

Музыка и вправду успела смениться, и разврат менуэта сменил порочный вальс. В глазах преподавателя музыки и танцев, грау Вольцоген, что ходила к моим сестрам по выходным, любой добрачный контакт с мужчиной навечно пятнал честь девицы, а уж в объятиях побывать, при всем народе — так вообще жениться сразу положено.