Как же ему удавалось уговорить людей вот так впустить его в свою частную жизнь? Я решил, что мое интервью будет основываться именно на этом вопросе. Конечно, мы будем говорить и о других вещах, но, по крайней мере, я был уверен, что мы подробно поговорим о доступе к частной жизни. Это стало моим «для чего». Иногда этого достаточно, чтобы составить план всего интервью.

Теперь поговорим о том, как определить ключевые фигуры в каждой истории. Кто эксперты? Кого описываемое явление касается в первую очередь? Кто может поделиться достоверным знанием? Кто может просветить меня, а следовательно, и моих читателей и зрителей?

Я говорю о людях, которые могут перевести тот или иной вопрос на человеческий язык. Они «очеловечивают» событие, информацию или идею. Слыша их голоса, читатель/слушатель/зритель может соотнести себя с рассказываемой историей. Ключевые фигуры делают историю достоверной.

Мы берем интервью как минимум по одной из четырех причин:

1. Чтобы узнать точку зрения участника, авторитетного лица, эксперта или свидетеля на определенное явление или событие. Кто это видел? Кто может описать событие? Кто его организовал? Кто способен убедительно о нем рассказать?

В 1957 году Ларри Любенау был 21 год, он учился на факультете журналистики и подрабатывал в газете Grand Forks Herald в Северной Дакоте. В город тогда приехал Луи Армстронг, и Любенау договорился об интервью с великим джазменом.

Вероятно, одной известности Армстронга было достаточно, чтобы добиваться интервью с ним (она сама по себе и была тем самым фактором «для чего»), и к тому же приехал он в город, в который не так часто заезжали знаменитости, не говоря уже о знаменитостях с темным цветом кожи.

Но любому хорошему писателю не нужно объяснять, что интервью только выиграет, если у него появится более глубинная цель. Если появится тема.

Всего двумя неделями ранее в городе Литл-Рок, штат Арканзас, девятерым темнокожим детям отказали в приеме в школу по месту жительства, несмотря на то что по судебному решению это было учебное заведение с системой совместного обучения. Президенту Эйзенхауэру не удалось заставить губернатора штата Арканзас подчиниться требованию суда и открыть двери школы. Судья, вынесший решение, был родом из Гранд-Форкса, городка, где афроамериканцев проживало очень мало. Вероятность того, что Любенау удастся разговорить Армстронга на тему последних событий, была невелика, ведь музыкант принципиально избегал публичных высказываний на тему расизма. Он был Майклом Джорданом своей эпохи – одним из лучших в своем деле, но при этом абсолютно непроницаемым во всем, что касается социальных проблем. Однако Любенау решил, что скандал в Литл-Роке может заставить часто цитируемого музыканта по-новому взглянуть на проблему.

В самом начале интервью [4] молодой репортер разговаривал с Армстронгом о музыке. Потом Любенау задал Армстронгу вопрос о Литл-Роке, Эйзенхауэре и о том, каково это – быть темнокожим в Америке. Благодаря недавним событиям лучшего времени для этого вопроса и придумать было нельзя. Пылкие и даже весьма грубые ответы Армстронга удивили молодого журналиста, но именно тогда он почувствовал, что в его истории появляется смысл, появляется то самое «для чего». Тема сама заявила о себе, и Любенау был к ней готов. В крепких выражениях Армстронг высказался о неспособности Эйзенхауэра приводить в действие правовые нормы, и для губернатора Арканзаса Орвала Фобуса ему пришлось не без труда подобрать печатный эвфемизм (сошлись на «необразованной деревенщине»). Армстронг поделился, как тяжело ему быть послом доброй воли от США по всему миру, в то время как с темнокожим населением здесь обращаются так дурно. Он даже спел свою версию гимна США с непристойным текстом собственного сочинения. Не забывайте, это произошло примерно за 60 лет до того момента, как футболист Колин Каперник отказался стоять во время исполнения гимна США перед началом матча.

Сначала редактор газеты, в которой работал Любенау, и редактор Associated Press в Миннеаполисе не поверили, что Армстронг на самом деле говорил все эти вещи, и заставили Любенау снова обратиться к музыканту за подтверждением. Армстронг все подтвердил. И история облетела весь свет.

Неделей позже президент Эйзенхауэр отдал приказ федеральным войскам сопроводить девятерых учеников в здание школы в Литл-Роке.

Интервью с Армстронгом было бы неплохим и просто в качестве материала о «звезде, прибывшей в город с концертом». Но оно превратилось в выдающееся благодаря тому, что его автор соотнес его с более общим и важным контекстом. Автор понял, «для чего» может быть нужно именно это интервью.

2. Чтобы придать событию яркость. Кто может рассказать о чем-либо с человеческой точки зрения? Кто может сделать это увлекательно, а не просто пересказать факты? Кто может предоставить подробности или поделиться формулировками, которые сделают эту историю действительно выдающейся?

Ричард Престон, писатель, который занимается изучением инфекционных заболеваний (его книга «Горячая зона» (The Hot Zone) просто великолепна), рассказал, что, собирая информацию, он ищет совершенно определенный тип источников. А также совершенно определенную тему.

«Я ищу персонажей, которые воплощают собой парадоксальное соединение черт публичной фигуры, наделенной очень важными общественными обязанностями, и частного лица, живущего совершенно будничной американской жизнью», – говорит он [5] .

Этот парадокс и правда интересен. Он помогает нам понять, как работает (или не работает) человеческая природа. В этом Престон нашел свое «для чего». На мой взгляд, парадоксы всегда стоят того, чтобы их изучать, потому что они демонстрируют, что человеческие характеры не бывают однобокими. Каждый фундаменталист обязательно делает оговорку. У каждого либерала есть какое-нибудь консервативное «но». Парадоксы делают людей уникальными – небезупречными, непредсказуемыми, поразительными. Важно не забывать об этих явных противоречиях, чтобы избегать клише и стереотипов.