Шрифт:
Сзади раздался голос:
– Вот ты где!
Ее тетка в соломенной шляпе с такими широкими полями, что они задевали за плечи, стояла внизу на дорожке в обществе двух садовников.
– Я за тобой. Босуэл и Джонсон, вы можете идти. Портулаком займемся после обеда.
Леди Монт подняла голову и выглянула из-под своей огромной шляпы:
– Такие носят на Майорке. Отлично защищает от солнца.
– Босуэл и Джонсон, тетя?
– Сначала у нас служил один Босуэл, но твой дядя не успокоился до тех пор, пока не подыскал Джонсона. Он требует, чтобы они всюду ходили вместе. Ты веришь доктору Джонсону, Динни?
– Я считаю, что он слишком часто употребляет слово "сэр".
– Флер унесла мои садовые ножницы. Что это у тебя, Динни?
– Дневник Хьюберта.
– Тяжело читать?
– Да.
– Я следила за профессором Халлорсеном. Е'о следовало бы кое от че'о отучить.
– Прежде всего от самоуверенности, тетя Эм.
– Надеюсь, наши подстрелят пару зайцев. Суп с зайчатиной был бы прекрасным добавлением к меню. Уилмет и Хенриет Бентуорт уже разошлись во мнениях.
– По какому поводу?
– Не знаю. Я была занята. Не то насчет премьер-министра, не то насчет портулака. Они вечно спорят. Хен, видишь ли, все'да была принята при дворе.
– Это так опасно?
– Хен - прелестное создание. Люблю ее, хотя она вечно кудахчет. Зачем ты привезла дневник?
– Хочу показать его Майклу и посоветоваться с ним.
– Не делай это'о, - сказала леди Монт.
– Майкл - хороший мальчик, но ты это'о не делай. У не'о масса каких-то странных знакомых - издатели там и прочие.
– Потому-то я и хочу с ним посоветоваться.
– Посоветуйся лучше с Флер: она человек с головой. А у вас в Кондафорде тоже такие циннии? Знаешь, Динни, мне кажется, что Эдриен скоро сойдет с ума.
– Тетя Эм!
– Он ходит как во сне. Я думаю, если его уколоть булавкой, он и то не заметит. Конечно, не следовало бы говорить с тобой об этом, но он должен на ней жениться.
– Согласна, тетя.
– Но он это'о не сделает.
– Или она не захочет.
– Они оба не захотят. Словом, не понимаю, чем все это кончится. Ей уже сорок.
– А дяде Эдриену?
– Он еще совсем мальчик. Моложе е'о один Лайонел. Мне пятьдесят девять, - решительно объявила леди Монт.
– Мне пятьдесят девять, я знаю, а твоему отцу шестьдесят. Твоя бабушка была очень чадолюбива. Она непрерывно рожала. Что ты думаешь насчет детей?
Пузырек поднялся на поверхность, но Динни успела проглотить его и ответила только:
– Ну, раз люди женаты, это неплохо - в меру, конечно.
– У Флер будет еще один в марте. Плохой месяц - какой-то ле'комысленный. А ты, Динни, ко'да собираешься замуж?
– Когда заговорят мои юные чувства, не раньше.
– Весьма бла'оразумно! Не за американца, надеюсь?
Динни покраснела, улыбнулась - в улыбке было что-то опасное - и ответила:
– С какой стати мне выходить за американца?
– Не зарекайся, - возразила леди Монт, обрывая увядшую астру.
– Ко'да я выходила за Лоренса, он так за мной ухаживал!
– И сейчас еще" ухаживает, тетя Эм. Замечательно, правда?
– Перестань смеяться!
И леди Монт так глубоко погрузилась в воспоминания, что, казалось, окончательно исчезла под шляпой - еще более необъятной, чем раньше.
– Кстати, раз уж мы заговорили о браке, тетя Эм, - я хотела бы подыскать Хьюберту девушку. Ему нужно отвлечься.
– Твой дядя посоветовал бы ему отвлечься с какой-нибудь танцовщицей, - заметила леди Монт.
– Может быть, дядя Хилери знает что-нибудь подходящее?
– Динни, ты - испорченное существо. Я все'да это говорила. По'оди, дай подумать. У меня была одна девушка; нет, она вышла замуж.
– Может быть, она уже развелась.
– Нет, кажется, пока только разводится, но это дол'ая история. Очаровательное создание.
– Не сомневаюсь. Подумайте еще, тетя.
– Это пчелы Босуэла, - ответила тетка.
– Их привезли из Италии.
Лоренс говорит, что они - фашистки.
– Черные рубашки и никаких лишних мыслей. В самом деле, они производят впечатление очень агрессивных.
– О да! Стоит их потревожить, как они налетают целым роем и начинают тебя жалить. Но ко мне они относятся хорошо.
– Одна уже сидит у вас на шляпе, милая тетя. Согнать ее?
– Подожди!
– воскликнула леди Монт, сдвигая шляпу на затылок и слегка открыв рот.
– Вспомнила одну.