— Карин, ты чего? — я легонько толкнула девушку.

— А? Ничего. Пойдем отсюда.

Карина пошла на выход быстрым шагом, я еле за ней поспевала. Но она пошла не в нашу палату, а прямиком к заведующей. Через несколько минут вернулась, молча собрала вещи, не глядя на меня, и ушла…

Я не знаю, сколько времени сидела в шоке на своей кровати. А когда пришла в себя, то уже точно знала, что надо делать.

– Отдайте мне девочку! — заявила я, вихрем влетев в кабинет заведующей.

На протяжении двух следующих недель я как на работу ходила к малышке. До тех пор, пока ее не выписали. Те два миллиона рублей, что когда-то перевел мне Кравченко, отказавшийся их забрать обратно, я заплатила за то, чтобы у меня появилась дочь. По всем документам настоящей мамой Ксюшки стала я — Вера Чернова. Знаю, что мое решение было незаконным, но по-другому не получилось бы. Матери-одиночке ребенка не разрешили бы удочерить, а вот родить — пожалуйста, сколько угодно. Вот я и родила, понарошку.

О том, чтобы когда-нибудь вернуть Кравченко его деньги, думать не стала. Придет время — подумаю, заработаю, отдам. А о принятом решении ни разу не пожалела!

Дениска обрадовался появлению сестренки, помогал мне с ней как мог. Ксюшка была на удивление здоровым и спокойным ребенком. Она как будто что-то чувствовала и вела себя тихо, будто не хотела меня разочаровать, стремилась понравиться. А я и так ее люблю! Не за то, что она красавица и тихоня, а за то, что она у меня есть и очень похожа на своего отца…

Я все также стоял у окна, потеряв счет времени и выпав из реальности. То, что рассказывала Инга, не укладывалось в голове. Никак.

К наличию сына за последние несколько часов я привык. Догадки и предчувствия подтвердились и обрадовали. А вот то, что у меня есть еще и дочь, выбило почву из-под ног.

Я вспомнил Карину. За тот новогодний корпоратив Мишка получил нагоняй. Я был уверен (а он потом и не отрицал), что это он подложил листок с моим именем в жеребьевку на выбор пары. Он в очередной раз хотел «пристроить» меня в женские руки, отвлечь от поисков пропавшей любимой. И ему это удалось. Я отвлекся, но только после изрядной порции выпивки и пьяного секса с черноволосой женщиной, под действием большого количества алкоголя напомнившей мне Ингу. Пришел в чувство только утром и сам себе стал противен. Ни видеть, ни слышать ночную спутницу не хотел, поэтому ничего умнее и не придумал, как положить ей несколько купюр на тумбочку. Все новогодние выходные пил по-черному, кое-как Мишка вывел меня из запоя. А в первый же рабочий день вздохнул свободно, когда узнал, что Карина уволилась, не закатив скандал и не обвинив во всех смертных грехах.

Как бы я повел себя, скажи она мне, что забеременела после той ночи? Я не знаю. Честно, даже не могу представить. А Инга забрала мою (мою!) брошенную чужой женщиной дочь, полюбила как родную. И это при том, что она была уверенна, что я ее бросил, предал, обманул, и при том, что приходилось прятаться от бандитов и выживать!..

— Егор!

Не заметил, в какой момент Инга закончила свой рассказ, поднялась с кровати и подошла ко мне сзади, не решаясь дотронуться. Я спиной почувствовал тепло ее тела, но обернуться и взглянуть в глаза не решил, потому что не знал, что хочу в них увидеть или что увижу…

— Да? — хрипло ответил и прочистил горло, отметив про себя, что не знаю, сколько времени уже не дышал.

— Ты не заберешь у меня Ксюшку? — тихий голос дрожит. Она плачет?

Буря эмоций в груди, мысли хаотично носятся в голове, пока один единственный вопрос не сформулировался среди всего того хаоса, что я чувствовал. Как Инга могла такое подумать после всего того, что с нами… с ней произошло?

— Заберу!

— Нет! Егор! — крик отчаяния резанул по сердцу.

Наверное, я сильно жестко ответил. Что со мной? Месть? За то, что пряталась от меня и прятала моих детей? От меня? Да ты козел, Егор!

Я мгновенно повернулся, шагнул к Инге и, обхватив двумя руками хрупкую девушку, крепко прижал к себе.

— Заберу Ксюшку, Дениску и тебя тоже. Заберу к себе и больше никогда не отпущу. Слышишь? Никогда!.. Маленькая моя, я же люблю тебя и всегда любил! Я жить без тебя не мог все эти годы. Искал тебя как полоумный! Прости, прости меня за все, родная! Я не знал! Я ничего не знал!

Я что-то еще говорил, хаотично гладил свою девочку по спине, плечам, рукам, зарывался носом в ее волосы, задыхаясь от клокочущей нежности в груди. Искал ее губы своими губами, целовал, как никогда никого не целовал, стирал соленые капельки слез с лица Инги и не верил, что все наши мучения закончились.

— Вера Ивановна! Кто вам разрешил вставать? Игорь Алексеевич, мы же договаривались, что никаких волнений девушке!

Грозный окрик врача вернул нас с небес на землю, точнее в палату. Мы и не заметили, как вошел Лебедев. Чувство было такое, как будто нас, малолеток, родители застукали за поцелуями.

Инга смущено улыбалась, но, поддерживаемая мною, снова легла в кровать. Николай Робертович, все еще недовольно бурча что-то себе под нос, осмотрел синяки пациентки. Потом спросил Ингу о самочувствии, еще о чем-то. Я не слышал и не понимал, что он говорил, потому что был в состоянии эйфории, пока доктор не озвучил свое заключение:

— Ну-с, завтра можете забирать свою зазнобу, Игорь Алексеевич, но повторюсь: никаких волнений до полного восстановления!

— А сегодня нельзя?

Николай Робертович удивлено вскинул бровь.

— Нет, пожалейте девушку! С вашим темпераментом, мой дорогой, ей лучше остаться сегодня здесь. И сейчас Вере Ивановне надо отдохнуть после вашего… посещения, так что езжайте домой, а завтра к обеду можете забрать. У вас пять минут. Кстати, — уже на выходе из палаты обернулся Лебедев. — Павел Сергеевич пришел в себя. Завтра можете навестить. Сегодня он еще слаб, к нему нельзя.