Мы занимались каждое утро, еще до рассвета, когда риск столкнуться с кем-то из студентов был минимален. Чаще всего местом встречи оказывалось тренировочное поле, но иногда, как в тот день, запомнившийся мне разговором с Джейсоном, — парк за основным корпусом академии.

К тому времени мы уже отточили несколько элементов поединка, но все еще были далеки от конечной цели.

— В брюках ты бы чувствовала себя увереннее, — тесня меня к дереву, заметил Джейсон. — Сейчас ты слишком много думаешь о том, как не запутаться в подоле.

Он выбил из моих рук шпагу и, сделав своей росчерк в воздухе, приставил к моему горлу острый клинок.

Я тихо выругалась. Прижатая спиной к разлапистой ели, я чувствовала себя беспомощной и потому раздраженной. В утренней мгле парк, затянутый сырой дымкой легкого тумана, казался темным и мрачным лесом, где даже птицы предпочитают зловеще молчать.

— Ты бы сам попробовал сражаться в платье! — огрызнулась я и вдруг пожаловалась: — Всегда спокойно относилась к юбкам, но за три года отсутствия альтернативы они достали даже меня.

Джейсон обежал меня внимательным взглядом, чуть задержавшись на неглубоком декольте, а затем понимающе кивнул:

— Да, могу себе представить. Пожалуй, тебя вряд ли утешит, что в платье ты выглядишь очень привлекательно?

Комплимент, сказанный его хрипловатым голосом, прозвучал обыденно, но послал по телу волну тепла и приятного томления. Я все еще не знала, стоит ли доверять Джейсону и связан ли он с заговорщиками, но не могла справиться с симпатией к нему. Меня волновала его близость и тот интерес, что он не считал нужным скрывать. Мы больше не поднимали тему мужчин в моей жизни и той роли, что досталась Джейсону, но и без разговоров я чувствовала, что наши отношения медленно меняются.

Мы все чаще стали лавировать на краю допустимого, подразнивая, задевая друг друга. Вот и сейчас, вместо того чтобы свести все к шутке, я лишь подлила масла в огонь:

— Вот как? — Я намеренно медленным движением поправила волосы, чудь задев открытую шею. — Признаться, мне пришлось долго привыкать не только к новой жизни, но и к телу.

Джейсон усмехнулся, включаясь в игру.

— Почему?

Я облизнула губы, но уже без прежнего желания соблазнить. Вопрос заставил меня задуматься.

— Слишком все отличалось от того, к чему я привыкла, — помедлив, ответила я. — Другой рост, другие пропорции…

Я припомнила свою реакцию на собственное отражение в этом мире. Мне, в прошлом обладательнице довольно хрупкого телосложения, было непросто привыкнуть к пышной груди и невысокому росту, доставшимся в придачу ко второму шансу в новом месте. Я не могла забыть то чувство беспомощности, которое испытывала, когда рина Беатрис наряжала меня в платья с глубоким декольте, словно выставляя товар лицом.

Естественно, ничего из этого я не озвучила, но, кажется, Джейсон сумел уловить часть невысказанных, летающих в воздухе слов.

— Как только ты поймешь, что твоя слабость — это и есть сила, все сразу встанет на свои места, — проговорил Джейсон. Он уже давно убрал шпагу от моей шеи, но не отошел от меня. Нас разделял всего один шаг. — То, что кажется тебе хрупким и постыдным, может дать преимущество перед другими. — Он помолчал, а затем добавил: — Хорошо бы еще при этом перестать смотреть по сторонам.

Я нахмурилась и прижалась затылком к стволу ели. Шершавая кора старого дерева оцарапала шею сзади, но я этого даже не заметила.

— О чем ты?

Джейсон чуть пожал широкими плечами.

— Думаешь, не видно, как сильно ты восхищаешься Арианой Эйверли?

Щеки опалило теплом. Я наверняка покраснела.

— И что с того? — с наигранной независимостью бросила я и опустила голову, чтобы волосы упали на лицо и скрыли мое смущение.

— Ничего. До той поры, пока ты понимаешь: она — это она, а ты — это ты. И ты ничем не хуже.

— Ты так говоришь, будто знаешь Ариану!

Мне не удалось скрыть сарказма в голосе. Джейсон задумчиво куснул губу.

— О ней многие знают. Ее имя на слуху, но я руководствовался не сплетнями, а интуицией. Я видел ее несколько раз на светских мероприятиях.

— По-твоему, этого достаточно?

Он снова усмехнулся:

— Ты вновь концентрируешься на ней, а не на себе.

Я тряхнула головой, неохотно признавая его правоту.

— Ладно, и о чем же, по-твоему мнению, мне следует спросить?