Сергей встретил Настю у школы.

— Привет, — ответила она ему отстраненно. — Что, папа приходил? — усмехнулась.

— Ага, — согласился Серега, шагая медленно рядом.

— Поня-я-ятно, — равнодушно протянула. — Сереж, расслабься, я ему скажу, чтобы больше тебя не беспокоил. И из бизнеса тебя не попрут, тоже не переживай, — благосклонно заверила она.

— Слушай, хватит свой характер показывать, поехали домой, — раздраженно вспылил Сергей. Скажет она, видите ли.

— Не приходи и не смотри на мой характер, раз не нравится. Не больно-то и нужен, босяк, — презрительно фыркнула Настя. — Забирай тачку, хату, все, что нам подарили. Бонус тебе за женитьбу. Баб своих можешь туда таскать, сколько хочешь.

— Насть, хватит меня бесить и концерты устраивать.

— Для тебя, Сереженька, все концерты закончены. Можешь расходиться. Все, «кина?» больше не будет. И так набегалась за тобой, как дура.

— Почему «как»? — попытался он пошутить.

— Ну да, не «как», — уныло согласилась она, — дура и есть. Ладно, я пойду. Холодно. И не приходи больше, пожалуйста.

Она пошла от него быстрым шагом. Чуть поодаль стояла машина с дядей Сашей. Сергей успел догнать, пока не поздно. Схватил за руку, развернул:

— Насть, ну в самом деле, хватит уже. Ну извини, пожалуйста, ну что ты обижаешься? Я просто не ожидал. Ты ж сама маленькая еще. Вон в школе учишься. Насть. Ну прости.

Он прижал ее к себе, целовал моментально ставшие мокрыми щеки, она крепко его обнимала в ответ и быстро-быстро ему шептала.

— Я ж тебя люблю, Сереженька, я тебя очень люблю, честно. А ты меня совсем не любишь.

— Я люблю, — возразил он. — Много ты понимаешь. Просто ты еще совсем ребенок, — вздохнул. — Два ребенка. Два моих любимых ребенка.

Сказать просто, а на деле… Они еще не раз после этого ругались и мирились. По мере того, как ребенок в ребенке рос, тем больше росли капризы внешнего ребенка. Настю разнесло в необъятную ширь, что стало вызывать у нее неуверенность в своей привлекательности. Ее ревность доходила до абсурда и зашкаливала. Постоянный контроль вызывал у Сергея бешенство.

Школу Насте тоже пришлось оставить. Какая может быть школа у колобка? Аттестат, как и в случае Сергея, забрали без обучения.

— Семейка неучей, — процедил сквозь зубы Славка.

— Каждой твари по паре, — невозмутимо ответил ему Серега. — Скорее бы уже родила, что ли. Как она меня задолбала уже, честное слово.

— Родит — вдвоем задолбают.

— Думаешь?

— Предполагаю. Мастер ты вляпываться во всякое дерьмо, Серый. Везунчик просто по жизни.

Сергей согласно кивнул и тяжело вздохнул.

Глава 7

Что может чувствовать молодой человек, став отцом в неполный двадцать один год? Серега глупо улыбался, заглядывая в сунутый ему в роддоме в руки кулек. Вот это нечто красное и сморщенное, сказали, его дочь. Он находил это чудны?м, но все равно чувствовал себя счастливым. Крепко, но неуклюже держа сверток, он целовал такую же неимоверно счастливую Настю.

В первую же ночь дома дочь показала им все прелести родительского счастья. Она орала, как резанная, до самого утра. Молодая мама ревела. Папа стойко таскал громкоголосую извивающуюся гусеницу на руках, выговаривая матери, что она, наверняка, нажралась какой-то ерунды, и ребенок теперь из-за этого плачет и не может уснуть. Новоиспеченная бабушка бегала под дверью и доставала советами. Потом уже и она скакала с ребенком, а выбившиеся из сил молодые родители в обнимку мирно спали.

Вообще, как оказалось, Юлька была неспокойным ребенком. В глубоком младенчестве она просто вымотала все семейство. Куда только ее ни таскали, начиная от врача невропатолога, заканчивая бабкой, снимающей сглаз. Вылечило время. Никто и не заметил, как кошмар потихоньку прекратился. Гусеница превратилась в наипрекраснейшую бабочку. Сергей смотрел в эти, уже начинающие чуть-чуть рыжеть глаза и млел от счастья и любви. Полная мамина копия разбила его сердце напрочь. Кроме сердца она еще била тарелки, кружки, вазы, игрушки и многое другое. Ей позволялось абсолютно все. Это была его маленькая принцесса. Настька ругалась, что он балует дочь. Только балует и больше ничего. Да, у него не хватало терпения с ней играть, не мог ее накормить, поменять колготки тоже была проблема, купать ему было некогда, на прием к врачу отправлял с бабушкой, гулять — с няней. Зато он ее любил. Любил по-настоящему. Вечерами, когда появлялся дома, целовал своих девчонок, брал на руки это маленькое чудо, радостно лепечущее: «Папа», и замирал, вдыхая пахнущее молоком свое безграничное счастье. Счастье редкозубо смеялось и просило бросать высоко вверх. Настя в истерике визжала, что он ее уронит. Он хватал в охапку бестолковую истеричку и ронял обеих на кровать. Ребенок продолжал заливисто хохотать, а родители, увлекшись, страстно целовались. Теперь Сергей точно знал, что такое любовь!

Настя через год после рождения дочери сделала попытку куда-нибудь поступить, но не сложилось. Еще через год у нее появилась идея фикс — возникла мечта родить Сергею сына. Сергей лишь пожал плечами и сказал, что, в принципе, не против. Какой мужик не хочет сына? Первые два месяца их попытки вышли безуспешными. Настя занервничала, в больнице ее успокоили: два месяца это вообще не срок, и всё у них получится. Следующий раз, действительно, оказался удачным. Настя ходила довольная, а мать называла ее дурой. Дочь возражала: