А ведь на юге недавно бушевал мятеж. Интересно, это задело семью Келины? Поможет ли пережитое понять то, что я сейчас ей скажу?

— Я почти умерла. Была от смерти вот на такой волосок, — я сняла чёрный волос с воротника Келины, та попыталась было отшатнуться, но застыла под моим обманчиво ласковым взглядом. — Ты правда считаешь, что после такого я могу бояться… их?

— Но… — Келина сглотнула, но продолжила: — Мне говорили, что после такого очень ценят жизнь. Очень сильно.

Я мягко улыбнулась и кивнула:

— Ценят. И да, очень сильно. Но ты правильно сказала: ценят жизнь, а не то, что у меня до сих пор было.

В глазах Келины промелькнуло странное выражение. Понимание? Протест? То и другое?

— Скажи мне… — я понизила голос почти до шёпота. Улыбка не сходила с моих губ. — Скажи, то, как я существовала до сих пор — это можно назвать жизнью? Настоящей жизнью, той самой, которую следует ценить?

— Любая жизнь ценна, — голос Келины внезапно зазвучал надтреснуто.

— Любая? — я несколько секунд длила паузу, позволив слову зависнуть в воздухе, а затем легко выдохнула: — Ты просто подумай над этим… Келль-Анна.

На юге это имя должно было звучать именно так. По крайней мере, так его произносили лет триста тому назад, когда я там случайно побывала.

Да, я знала, что в Институте благородных девиц не принято «говорить, как варвары». Келина дёрнулась, хотела что-то сказать, но смолчала. А я молчать не стала:

— У тебя такое красивое имя… А как на юге звучало бы моё? Таль-Анна?

На самом деле я знала ответ, но мне была важна реакция Келины. Несколько мгновений она стояла молча с оторопелым выражением лица, а затем улыбнулась мне. Это была первая настоящая улыбка, которую я у неё видела с момента нашей вчерашней встречи: ещё немного неуверенная, но широкая и искренняя.

— Таэль-Ина. Тебя бы называли так.

— Таэль-Ина… Мне нравится. Может, стоит подыскать себе мужа на юге?

Келина внезапно расхохоталась — самозабвенно, до слёз:

— Ох, бедный юг… Но если хочешь, я тебя с кем-нибудь познакомлю. И… спасибо.

— Познакомь, — усмехнулась я. — И не за что.

Когда Келина отошла, всё ещё хихикая, возле меня возникла Лоиса. В глазах её стояли слёзы.

— Ты… так много для меня сделала. Как я смогу отплатить?

С важным видом поразмыслив пару секунд, я озорно на неё поглядела:

— Достанешь мне красивый альбом?

Альбом возник тут же, словно по волшебству. Как знать — может, Лоиса заранее его прикупила и готовила подарок? Я потребовала от неё первого стихотворения, а от Келины — второго. Девушки принялись писать, каждая на своей половинке альбома, а когда закончили, то пририсовали кучу цветов и сердечек: здесь не принято было оставлять нетронутым хоть клочок выделенной бумаги. Пока они старались, ко мне подошла ещё одна соседка по комнате и попросила написать тот ужас, который я выдала на уроке, в её собственный альбом. Пришлось несколько потрудиться, но, кажется, гроб вышел вполне милым, а уж свечи так точно симпатичные, пускай и немного неровные. Девица смотрела на мои художества сначала в священном трепете, потом с интересом, а закончилось всё взрывом восторга. Ох, чувствую, введу я здесь новую моду…

Это странное чувство, зародившееся у меня в груди… я не могла подобрать ему названия. Словно я вновь стала беспечной Второй дочерью господина И-Тана, Сокола времён, владельца поместья Цветы-у-холма. Отцу ужасно не шло имя, он был полным, улыбчивым человеком, предпочитающим составление гороскопов боевым искусствам, а распитие вина с друзьями — охоте. Мой старший брат получил образование чиновника и служил в северных провинциях, старшая сестра вышла замуж за сына соседнего помещика и была вполне довольна, а я…

Я мечтала, как все прочие девушки моего возраста. Думала, что влюблена — и до сих пор считаю, что была влюблена. Сочиняла стихи о прогулках при луне, хотя ни разу не выходила на улицу даже в сумерки (что вполне естественно для благовоспитанной барышни). Вышивала по схемам пагоды, в которых никогда не бывала. При этом чувствовала себя счастливой. Конечно, случались невзгоды: ах, он на меня не так посмотрел, ой, папенька не желает покупать тот миленький браслет… Но всё равно я была молодой, глупой и счастливой девчонкой, жаждущей простых человеческих радостей.

Демоны так не могут. Со временем ощущение счастья становится призраком, преследующим тебя в самых глубоких подземельях бездны. Ты мечтаешь о счастье, но тебе не дано. И однажды ты постановляешь, что пора прекратить мечтать.

Наверное, именно в этот момент мы окончательно расстаёмся со всем человеческим в себе.

Может ли случиться так, что боги, заигравшись в неведомые игры, выдали мне случайно второй шанс?

Вряд ли. Или просто демоны не умеют надеяться и верить.

Тогда что сейчас со мной происходит?