Но если он позволит мне познать и… поиграть, я с радостью верну должок.

Мои щёки краснеют при одной только мысли.

— Ты пытаешься раздеть меня? — наконец-то он спрашивает, в то время как я по-прежнему молчу. В его голосе слышны весёлые нотки, и он улыбается. Что обнадёживает.

Вскидываю брови.

— Ты позволишь? — Пожалуйста, скажи «да».

Все следы веселья испаряются. В один миг.

— Я позволю тебе делать всё, что угодно, если заполучу твои руки на мне.

Ух. Это было горячо. Гейб всегда знает, что сказать.

— Тогда, давай снимем с тебя футболку, — шепчу я.

Он делает шаг назад, тянется себе за шею и стягивает футболку лёгким, абсолютно мужским способом, типичным для парней. Я наблюдаю, затаив дыхание, как он обнажает упругую, голую кожу, мой взгляд блуждает по нему так, словно я — страдающая от голода женщина и только что впервые за годы увидела кусок мяса.

Я и до этого видела его грудь. Много раз. Восемьдесят пять процентов времени, клянусь, Гейб бродит повсюду в одних лишь плавательных шортах. Но, в конце концов, он на каникулах. Мама говорила мне, что многие дома в этом сообществе на лето сдаются в аренду. Что мне повезло с Уолкерами, арендующими дом со мной по соседству — удивительная небольшая деталь, на которую я не обратила внимания.

Другими словами, мне чертовски повезло этим летом. И ещё больше с тем, что он так увлечён мною. Скучной, бедной коротышкой. Я — никто. Я всегда была никем, но благодаря Гейбу чувствую себя… особенной. Как будто я — секси. Как будто я — единственная девушка, которая важна для него. И мне нравится это ощущение. Я обожаю его.

Но хватит обо мне и о том, как Гейб заставляет меня чувствовать себя. Прямо сейчас я заинтересована оценить его грудь с близкого расстояния. Он не безобразно накачен. Не так устрашающе, как некоторые чрезмерно мускулистые парни с выпуклыми, перекатывающимися мышцами и шестью кубиками пресса. У Гейба сексуальное тело, но не чересчур. Крепкое, без грамма жира где-либо, с нормальным прессом и только лишь с намёком на кубики.

Пожалуй, стоит прикоснуться к его животу, чтобы убедиться.

Я едва дотрагиваюсь пальцами до его живота, и мышцы вздрагивают от моего прикосновения. Меня завораживает его реакция, и я дотрагиваюсь до него снова, кружу вокруг пупка, пробегаюсь пальцем по тонкой дорожке волос, ведущей от пупка четко вниз и уходящей за пояс шорт. Его кожа такая горячая, а тёмные волоски такие мягкие…

Гейб обхватывает моё запястье, смыкая пальцы вокруг него и останавливая меня. Поднимаю глаза на него и вижу, как напряжена его челюсть, а рот сжат в тонкую линию.

— Хочешь, чтобы я остановилась? — спрашиваю.

— Только, если ты дразнишься. — Он ненадолго прикрывает глаза, пальцы напрягаются вокруг запястья, хотя и не отпускают меня. — Ты сводишь меня с ума, Люси.

Оу, такой он особо красив, такой страдающий, с этими сексуальными, прикрытыми глазами и мрачной решимостью, написанной на лице. Он шумно выдыхает. Чувствую себя немного плохо из-за того, что подвергаю его этому, но, опять же, я в восторге. Что именно я в ответе за эту пытку, за то, что он так себя чувствует.

Не в состоянии сказать ни слова в ответ, но надеюсь, он чувствует моё желание, мою потребность. В нём.

Мою капитуляцию.

Его взгляд не отрывается от моего, пока он отпускает моё запястье и кладет руки мне на талию, подталкивая назад. Тыльной стороной ног ударяюсь о край кровати, а затем падаю, приземляясь на матрас с Гейбом поверх меня.

У меня воздух застревает в лёгких, стоит ему напрячь бёдра, и я ощущаю его твёрдую длину, упирающуюся в меня. Я изумлена, что так действую на него. Что он хочет меня.

— Ты позволишь мне снять это? — Он теребит подол моей футболки, и моё уже бешено бьющееся сердце ускоряется. Должна ли я? — Хочу чувствовать твоё тело, кожа к коже.

О. Ладно. Да, я определённо должна позволить ему. Не говоря ни слова, киваю, впиваясь зубами в нижнюю губу. Он поднимается с меня и тянет вверх мою футболку, медленно оголяя мой округлый живот, ткань, облегающую мою грудь. Слегка подавленная из-за слишком большой груди, зажмуриваю глаза и поднимаю руки, позволяя Гейбу полностью стащить её с меня.

Что он и делает, потому что он — парень, и он хочет заценить меня. Я не против. Я хочу этого. Хочу, чтобы он увидел меня. Клянусь, я чувствую его взгляд, блуждающий по мне, задерживающийся на груди. Она выпирает поверх бледно-голубого кружевного бюстгальтера, и я надеюсь, что не кажусь ему слишком толстой. Я не виновата, что мои буфера такие большие…

— Ты прекрасна, — шепчет он, от его благоговейного тона мои глаза широко распахиваются. И вижу восхищённый блеск в его взгляде, я оттаиваю.