— Я не мучаю… — начала было Катя, но Полина ее перебила:

— Я все вижу! Любишь Костю — люби на здоровье. Если только ты его действительно любишь. А о Леше даже думать забудь!

— Как вы можете! Вы же должны понимать, как мне сейчас трудно разобраться в своих чувствах… — воскликнула Катя, но Полина и тут не дала ей договорить:

— Ты эти сказки для других оставь. Не можешь разобраться — сиди дома и думай.

— Как вы не понимаете! Все постоянно требуют от меня ответа, все просят меня определиться.

— А не нужно быть со всеми! — отрезала Полина. — Нужно быть с одним! Тогда и определяться не нужно будет.

— Я же с ними с детства знакома. И Костя, и Алеша — мои друзья детства.

— Детство закончилось, Катя! Начинается серьезная жизнь! Либо ты с мужчиной, либо без него. Других вариантов нет, — жестко сказала Полина.

— Вы слишком категоричны. Да, я не смогла выйти замуж за Алешу, но почему я не могу с ним общаться? Мы — не чужие люди, — попыталась утвердить свои позиции Катя.

— Вы могли стать не чужими людьми. Но ты сделала свой выбор. Алеша серьезно болен. И я не позволю его травмировать, — сказала Полина. Под ее горящим взглядом Катя опустила глаза.

Сидя у Ксюхи в аппаратной, Маша все никак не могла прийти в себя. Подруга смотрела на Машу с тревогой и заботой.

— Тебе уже лучше? — в тысячный раз уточняла она, и Маша послушно отвечала:

— Да, лучше.

— Наверное, когда ты заряжала амулет, ты отдала слишком много своей энергии, — предположила Ксюха.

— Не знаю. Со мной такое было несколько раз. Голова закружилась, — ответила Маша задумчиво.

— Да точно, я тебе говорю! Я чуть не обожглась об этот амулет, — и Ксюха осторожно взяла амулетик за веревочку, чтобы не коснуться его снова. Рассматривая амулет, она убежденно сказала:

— Я теперь Женьку без него никуда не отпущу! Сильная вещь!

Неожиданно в аппаратную зашел Толик и неловко остановился в дверях. Маша и Ксюха с удивлением посмотрели на него. Смущаясь, Толик заговорил, медленно подбирая слова:

— Здравствуйте… Маша, ты на меня до сих пор сердишься? Из-за того случая… Ну… Когда мы тебя на маяк заманили…

В Машином взгляде читались искреннее сожаление и сочувствие. Она мягко ответила:

— Нет, что ты, Толик. Я тебя уже давно простила. И зла на тебя не держу.

Толик горестно вздохнул.

— Спасибо, Маша. Тогда… я пойду?

— Иди… — недоумевая, согласилась Маша.

Толик сделал шаг, потом спохватился и вернулся назад.

— И вот еще что… Я хотел узнать, как этот… Леша, после того, как с корабля упал?

— С ним все в порядке, — поспешила успокоить его Маша.

— Спасли его, значит? — уточнил Толик.

— Сам выплыл, — в Машиных словах звучала гордость.

— Сам? — удивился Толик. Ксюха тоже подхватила:

— Да. Никто и поверить не мог!

— И вообще, он даже стал чувствовать себя гораздо лучше, — добавила Маша.

— Это хорошо. Я рад, что у вас все в порядке, — сказал Толик.

Маша и Ксюха смотрели на него с некоторым недоумением. Потоптавшись, Толик ушел, неловко улыбнувшись напоследок.

— Странный он какой-то. Ты поняла, зачем он приходил? — повернулась удивленная Ксюха к подруге, но та только пожала плечами.

А невеселый Толик с полученной информацией пришел к отцу.

— Ну, рассказывай. Что узнал? — спросил смотритель.

— Мину с контрабандой мог видеть только Леша. Ну, который инвалид, — пробормотал Толик.

— Значит, все-таки он, — задумчиво протянул смотритель.

— Причем, представь себе, пап, он выплыл сам. А ведь с такой высоты свалился… — недоумевал Толик.

— Крепкий паренек, надо признать, — согласился отец.

— И вообще, говорят, что он в воде как рыба плавает, хоть и безногий.

— Вот оно значит как! Интересно, интересно… Надо с этим разобраться, — и смотритель встал, готовый к решительным действиям.

Зайдя в «Эдельвейс», Костя рухнул за столик и крикнул:

— Официант! Можно мне водки триста грамм сразу? Меню потом.

Тут же как из-под земли к его столику подлетел Лева. Он делано изображал радость встречи: