Вербов завязал мешок узлом и поставил у выхода, чтобы не забыть. Я не стала задерживаться у двери и пошла прямо на кухню. Рыжая снова лежала на столе. Не у чашек и не у торта, который оставался в упаковке, но у телефона — моего. А я как-то и забыла про конфискацию моего имущества.

Вербов, конечно же, перехватил мой взгляд, перегнулся через меня и, схватив телефон, чуть ли не швырнул в подставленные мною ладони — я и подставила-то их, чтобы телефон вернулся ко мне в целости. Сохранность собственных нервов в обществе дорогого начальника я себе гарантировать не могла. Сама виновата, что поехала к Вербову в гости. Вернее, в гости к кошкам его бывшей тещи — какая прелесть! Сплошной сюр!

— Мне выйти?

— Я не собираюсь звонить Кириллу! — развернулась я и уткнулась в Вербова носом. Кухня маленькая — могла б сообразить, что она рассчитана только на семейные ссоры в итальянском стиле!

— Что это за важный разговор?

Вербов выдохнул вопрос мне в лицо, но я не ответила. Он выжег своим дыханием все оставшиеся в моей голове мысли и сдобрил хвойной туалетной водой. Поняв, что ответа не получит, Вербов сказал то, что я и ожидала от него услышать:

— Я хочу завтра погулять с вами по центру. Там красиво.

— Я в курсе. Мы там гуляли.

Ко мне вернулось красноречие, но оно сопровождалось нездоровым румянцем. Где раскрытые форточки? Дайте мне одну!

— Ты не хочешь в центр или ты не хочешь со мной?

Его руки уже за моей спиной — к счастью, не на ней, а все же на столе, и между нами — телефон. Явно с новой эсэмэской или с новым пропущенным звонком. Иначе бы Вербов не завелся. А чего он завелся вообще?

— Гриша, я тебя не понимаю…

— Да я это вижу, Лиза…

А я больше ничего не видела — закрыла глаза машинально или скорее зажмурилась, когда почувствовала на губах его губы. Мне бы отпрянуть — так за мною стол, и я не двинулась с места, давая ему свободу своей вынужденной покорностью и полностью лишаясь своей. Его руки сомкнулись у меня за спиной и между нами не осталось даже телефона — его корпус точно сплющился, или нет — впечатался Вербову в живот и почти сразу исчез из моих рук. Через дикий шум собственной паники, забившей уши, я все-таки услышала кошачье шипение и легкий хлопок — Вербов швырнул телефон на стол, не глядя. А я до сих пор так и не открыла глаз, а он не прервал поцелуя, хотя я и не отвечала на него и даже не подняла рук, чтобы обнять. Но я же и не отталкивала…

— Так понятней?

Теперь я хлопала ресницами. Влажными — и если бы на них был хоть грамм туши, она бы потекла. Я видела только большие синие глаза — так близко от моего осталось лицо Гриши. Гриши… Я именно так и назвала его мысленно, пытаясь подыскать слова или для начала хотя бы мысли… Здравые… Нет, мне ничего непонятно. Ни про него, ни про себя. Почему у меня дрожат плечи…

Он вдруг поднял меня и усадил на стол — прямо на телефон. Я не принцесса на горошине — выживу, я и телефон. Спасибо, не на кошку…

— Гриша, что ты делаешь?

Прибавлялись только вопросы. Он вдруг опустился на колени и, сжав мои железной хваткой, ткнулся головой в замкнутый круг из собственных рук.

— Я не знаю, что делаю… Пытаюсь удержать тебя… И если мне дана на это всего лишь одна эта суббота, мне надо на коленях умолять тебя дать мне шанс…

— На что? — то ли перебила, то ли просто спросила я.

— Чтобы поухаживать за тобой, вот на что… Иначе ты явишься в офис десятого числа, напишешь заявления и я больше тебя никогда не увижу.

Он резко поднялся и шикнул на белую кошку, которая в этот момент запрыгнула на стол. Я осторожно вытащила из-под себя телефон в надежде, что Вербов этого не заметит. Напрасно.

— Тебе надо позвонить? — спросил он тихо и тут же громко сам себе ответил: — Тебе нужно позвонить и сказать, что завтра ты тоже занята. И в понедельник занята, потому что я хочу пойти с вами на елку.

Мой рот открылся, и я очень надеялась, что Вербов не закроет мне его поцелуем. Дрожь сменилась жаром — началась оттепель, я чувствовала ее капли под волосами на шее. Пока только там, пока…

— Это глупо…

— Что глупо? Пойти на елку с вами? А как мне еще пойти с тобой куда-нибудь, если тебе не с кем оставить ребенка? В офис ты не ходишь! Я уже сделал, кажется, все возможное и невозможное, чтобы тебя туда вытащить!

— Для этого? — чуть ли не запинаясь, с трудом выговорила я.

Пальцы Вербова скользнули мне под волосы, чтобы поднять и просушить. Боже, он видит, что творит со мной…