— Но мы ведь ее поддержим?! — все не унималась Талинка.

Я согласно кивнула. Меньшенькая радостно взвизгнула и унеслась прочь, снова оставляя меня наедине с этим дурацким объявлением.

Я тяжело вздохнула и мысленно выругалась, вспоминая, как несколько дней назад госпоже Бориньи внезапно пришла идея посчитать выручку магазина за весь месяц, а затем сравнить ее с тем же месяцем предыдущего года. И вот представьте ее ужас, когда оказалось, что сейчас мы продали на целых десять шляпок меньше, чем тогда. У нее тут же случился приступ жадности, а крайней оказалась, естественно, я, и меня тут же загрузили новым заданием: придумать объявление, которое резко поднимет продажи, вот и пришлось ломать голову над его составлением. Эх, а вдохновения как не было, так и нет…

Потом мои мысли плавно перескочили на Софку, мою старшую сестру, с которой у нас складывались совсем непростые отношения. Так вот ей в этом году исполнился ровно двадцать один год, и вполне логично, что зимой ее ожидало Благословение. Его у нас в городе, да, пожалуй, что и во всей стране, получали юноши и девушки, достигшие этого возраста.

В назначенный день, как только первые лучи солнца касались заснеженных улиц, к старой ратуше со всех сторон тянулась тоненькими ручейками молодежь. Те, кому приносили специальные письма, должны были предстать перед ясные очи нашего главного священника и принять на себя роль главных героев праздничных событий. Их благословляли, даруя особую защиту от всех напастей, которые приходили в наш край со стужей и снегом, а потом всех жителей ожидал праздник. Он длился до самого захода солнца, и только после этого все улицы быстро пустели то ли по вине сильнейших морозов, которые ударяли примерно в это время, то ли из-за поверья о ледяные демонах, жителях сказочной страны, легко проходивших все кордоны ради жизненной силы зазевавшихся путников. Конечно же в последнее я никогда не верила, но вот в смерть от переохлаждения — легко. У нас в городке в прошлом году замерзло несколько человек, перебравших лишнего в местном трактире. Священник потом утверждал, что их убили демоны, а по мне — собственная неосторожность и глупость. И вообще на этих сказочных существ очень удобно было списывать буквально все неурядицы и невзгоды. Вот наш, например, домовладелец, господин Бигл, всякий раз упоминал их, когда к нему приходили сборщики налогов, а соседка, госпожа Хартли, ругалась на этих существ почему-то только к концу зимы, когда у нее заканчивались дрова, и она начинала ужасно экономить. Так что демонов упоминали хоть и часто, но скорее, как нечто абстрактное, ругательное, а не реально существующее. Пожалуй, именно этим самым недоверием и объяснялись насмешки, которыми встречали у нас и стражей. Считалось, что именно они защищают мир от далекой ледяной угрозы, в реальность которой уже не верили так твердо и непоколебимо, как в давние времена. Единственными, кто безудержно радовался присутствию защитников, оставались, пожалуй, только молодые девицы, которые просто таяли от восторгов, глядя на высоких суровых красавцев, и тайно вздыхали, мечтая обратить на себя их внимание.

Моя старшая сестра Софа относилась именно к таким девушкам. Она никогда не пропускала этого праздника и всегда старалась занять с подружками самые лучшие места, чтобы только увидеть своих героев как можно ближе. А этот год обещал стать для нее особенным! Она сама получала Благословение из рук священника, в шаге от которого всегда находился один из стражей. Так что для Софы это событие должно было превратиться в нечто знаковое и судьбоносное. Я вздохнула. Наверняка, она потребует и нашего с Талинкой присутствия, причем обязательно в первых рядах, и если младшая сестренка всегда с удовольствием принимала участие в подобных мероприятиях, то я их не любила. Священник мне всегда казался жутким занудой, стражи — слишком странными, девицы, прыгающие от радости, — наивными дурочками. Нет… Гораздо лучше провести это время в тепле и уюте магазина, чем весь день таскаться по холоду за Софкой, восторженно глазеющей на приезжих героев.

Мои размышления снова прервал грохот распахнувшейся двери. Я поморщилась. На пороге опять стояла Талинка.

— Что, все в облаках витаешь?! — заявила она насмешливо.

Я сдвинула брови, и они практически сошлись на переносице. Сестренка фыркнула и продолжила поучительным тоном Софы:

— Не хмурься, а то морщинки будут, и тогда ни один жених на тебя не глянет!

— Вот и не надо! — рассерженно проговорила в ответ, тут же вспоминая противного господина Дугласа, который давно оббивал порог нашего дома.

— Кстати, тебя там этот старый хрыч дожидается, — и Талинка хихикнула, вспоминая вероятно его необъятный живот и розовые, отвисшие как у хорошо откормленной свиньи щеки.

«И принесла же нелегкая», — раздался мой мысленный стон. Принимать гостя не хотелось совершенно, но и отсидеться в комнате я не могла. Господин Дуглас почему-то еще несколько лет назад решил, что я подхожу на роль его будущей жены, хотя разница в возрасте между нами была просто колоссальной, и он годился мне даже не в отцы, а скорее в деды.

«Эх, надо принимать дорогого гостя, а то не ровен час еще сюда заявится. Уж этого мое сердце точно не вынесет», — подумала я, с тоской глядя на так и не написанное объявление, но в ближайший час мне не суждено к нему вернуться, ведь визиты господина Дугласа порой длятся целую вечность. Я попыталась взять себя в руки, потом все же встала и медленно побрела прочь и комнаты.

— Постой! — закричала Талинка. — Ты что же выйдешь к нему в таком виде?

На секунду я приостановилась и взглянула в зеркало: чуть растрепавшаяся коса, темные, почти черные глаза, в которых застыло сейчас лишь раздражение и мука, домашнее платье, выцветшее от времени, но когда-то оно было глубокого темно-синего цвета, и старые тапочки. «Может, увидев меня в таком неподобающем наряде, он передумает?» — мелькнула грустная мысль, хотя… все надежды напрасны. Господина Дугласа привлекали отнюдь не мои платья, а главным образом юность и очарование, как он признался еще в самом начале своих ухаживаний. Я еще раз оценивающе посмотрела в зеркало и все-таки решила сменить обувь, но скорее не из-за ненавистного жениха, а мое дорогой мамы. «Женщина всегда должна следить за собой и ходить аккуратной даже дома», — выговаривала она всякий раз, когда мы с Талинкой носились по комнатам растрепанные и раскрасневшиеся. Эх, ладно! Пришлось одеть единственные туфли и поспешить вниз, где в небольшой гостиной меня уже с нетерпением дожидался господин Хряк.

Сквозь приоткрытую дверь я первым же делом заметила живот моего женишка, а потом и его самого. Лицо Дугласа как всегда лоснилось от довольства, а маленькие поросячьи глазки неприятно щурились. Недалеко от него сидела и моя мама, которая как обычно старалась поддерживать приятную беседу, хотя я даже не представляю, каково ей было сейчас. После нескольких недель непрерывной работы, она просто засыпала на ходу.

— Мам, как ты? — заботливо спросила у нее, разглядывая «великолепные» темные круги под глазами.

— Все хорошо, Аника, — неизменно ответила она.

Но я то знала, что совсем не «хорошо», что ей бы сейчас отоспаться, а не любоваться этой толстой рожей.

— Не волнуйся, — добавила она, — почти все заказы выполнены и у меня сегодня полноценный выходной.

— О, у госпожи Мерисы сейчас много работы? — влез в разговор и женишок.

На лице мужчины читалась легкая зависть: он словно подсчитывал в уме барыши маминой хозяйки и тосковал за чужими деньгами.

— Как всегда перед днем Благословения, — ответила я, неодобрительно покосившись на господина Дугласа.