Шрифт:
Несколько бутылок водки перекочевали в сумку сержанта-«покупателя». Гораздо большее количество поллитровок незаметно скрылось в недрах широкополых шуб призывников. «Все равно ужремся!»
– Разойтись! И смотрите мне, напьетесь, пеняйте на себя!
– А куда служить-то едем, командир? – это снова Петров.
– Тебя, урод, я лично отвезу туда, куда Макар телят не гонял.
– Кто бы сомневался. И где же эта дыра? Как она хоть называется?
– Нижний Тагил, Петров, центр Вселенной!
– Ха-ха… Ну, теперь хоть буду знать, в каком месте у Вселенной эт-та… центр.
Гомерический хохот взорвал коридор.
– Ты мне еще поумничай, клоун сраный, я тебя быстренько снег чистить отправлю. Заодно протрезвеешь.
– Молчу, начальник, молчу…
Парни вернулись на свои места, загудели, разгоряченные услышанной новостью о конечном пункте назначения. Сергей занял прежнее место, попытался задремать. Сон не шел, вспоминались минуты прощания с друзьями, мамины глаза. Господи, это ж все только начинается!..
Мелькнуло вдруг знакомое лицо. Неужели показалось? Да нет же, так и есть: Вовчик!
Паренек, несмело подсевший к Сергею, принадлежал к так называемой нелегальной, потому что незарегистрированной церкви. Он имел нрав человека, о котором можно сказать: мухи не обидит, и был настолько застенчив, что, казалось, любой желающий мог безнаказанно над ним издеваться. Впрочем, почему казалось? Так оно и было. Очень тихий, скромный парень в этой компании не мог найтись, робко произнес:
– Ну вот, стало быть, будем служить вместе.
– Будем, если в разные части не отправят…
– Слушай, Серега, а ты присягу принимать будешь?
– Нет, не буду.
– Давай, может, вместе об этом заявим.
– Конечно. Главное, чтобы нас не раскидали. Говорят, всякое бывает, могут еще в разные места разослать.
– Не хотелось бы.
– Посмотрим…
– Та-а-ак! – одетый в шинель прапор влетел в комнату, будто ошпаренный. – Выходим во двор строиться!
Будущие солдаты медленно потянулись к выходу. Каждый норовил выйти из теплого помещения последним.
На улице заметно похолодало, начинало смеркаться. Построились, как смогли. Первое: «Равняйсь, смирно! Шаго-о-ом арш!» Размеренно захрустел под ногами снег – мороз усилился. «Раз… р-р-раз… раз, два, три! Ногу подбери! Ногу, я сказал!»
С полчаса шли к железнодорожному вокзалу. Еще столько же ждали поезда. Как только он остановился, успевшие замерзнуть призывники, не дожидаясь команды, рванули в открывшиеся двери, каждый хотел занять место поприличней. Внутри насторожились гражданские пассажиры: призывники, да еще подвыпившие. Шумно расселись, нарушили спокойную вагонную атмосферу. Первым делом извлекли оставшуюся водку, пошел по кругу стакан; разговор стал эмоциональнее, громче, компания – дружнее. Потянулась вереница в тамбур. Покурить.
Товарищ по фамилии Петров выделялся в этом косяке не только габаритами, но и возрастом, выглядел гораздо старше остальных. К нему, будто к негласному авторитету, примкнули еще несколько парней. Компания. Тут же в вагоне оказались дембеля – все разукрашенные, в парадке со значками, с аксельбантами. Водка, сигареты, неосторожное слово: «Че, такие крутые, что ли? Видали мы таких…» Подрались. Общими усилиями конфликт замяли. Дебоширы вернулись на свои места, качающийся поезд быстро сморил их в дреме, в вагоне, наконец, все стихло, за окном мелькали столбы и снегозадержатели, трещала морозом надвигающаяся ночь.
Сильный толчок пробудил Сергея ото сна. Прапорщик шел по проходу и грубо, чтобы почувствовалось, толкал своих подопечных в бок, вернее, куда попадет. Проснувшись, они подскакивали, смотрели вслед удаляющейся шинели «покупателя» и пытались осознать команду:
– Так, солдаты, подъем! Встаем, сказал. Приехали! Хватит дрыхнуть, готовимся к выходу, прибываем…
Вставать не хотелось, казалось, только уснул, расслабился в сладкой неге и, конечно, успел забыть, что спишь не дома в постели, а на полке в вагоне.
Колесные пары заскрипели сильнее, поезд закачался на развилках. Стрелки одна за другой, плетеные косы путей, тянулись к станции. Оказалось, ехали не так уж и долго. Пересадка.
Заспанные, разморенные призывники вышли на промерзший ночной перрон, попытались построиться. Вечерние герои, немного поспав, вид обрели плачевный. Петров подсвечивал конкретным синяком, его дружки поправляли оторванные воротники, кутались в плешивые шарфы. Судя по виду, им было порядком муторно. Бодрость тела предательски покинула будущих воинов, бодрость духа не спасала.