–Тогда на том и договорились, – хмуро сказал Доминик и с облегчением скинул звонок, не дав вставить собеседнику ни единого слова. Официальные беседы с представителями других отделов и структур были почти такими же отвратительными, как личные встречи. За последние годы он наслушался фальшивой вежливости на всю жизнь вперед.

Доминик поморщился, потянулся было к пачке сигарет, но тут же отдернул руку. Курить в помещении, пусть даже таком громадном, было для него верхом нахальства. Не хватало еще, чтобы дым потянуло в коридор, а то и в кабинет Лилли. Конечно, сейчас она занята приготовлением ужина на кухне, но зачем доставлять любимому человеку неудобства?

Он поднялся, выглянул в засыпанное белым снежным крошевом окно, натянул свитер и выбил из пачки очередную сигарету. Уже на выходе остановился, посмотрел на стопку картин в безвкусном обрамлении и, подхватив их подмышку, вынес все до последней в коридор.

***

Кабинет Лилли был переоборудован в маленькую скульптурную мастерскую еще в день их переезда. Грузчики доставили упаковки декоративной глины, мешочки гипса, баночки с масляной краской, наборы кистей, сложив весь инвентарь возле дальней стены. Центральное место заняли отдельные кейсы, содержимое которых Доминик знал только поверхностно, и терялся в изобилии названий инструментов. Стеки, стеки-петли, штихели, косарики, клюкарзы, цикли, скарпели – как с ними управляться, и зачем они нужны, Доминик даже не представлял. Лилли же занималась лепкой уже давно, и несколько раз в Дрездене, проводила собственные выставки. Конечно, до эстетики музейных экспонатов было далеко, но талант и приобретенное мастерство делали свое дело. Доминик гордился занятием супруги. Творчество, от которого он был так далек, привлекало и завораживало.

Лилли велела Доминику передвинуть несколько шкафов, убрать целлофан и коробки, развернуть к окну невысокий, но крепкий стол с широкой крышкой – вышло громоздко, но внушительно.

Доминик любил наблюдать за работой супруги, восхищаясь тем, как бесформенная глиняная глыба превращается в ее руках в изящную статуэтку, замысловатую фигурку или изысканный адорант. Но в то же время понимал, как ценит любой творческий человек свое личное пространство. Он заглянул в дверь кабинета, понял, что супруга занята, и решил ее не беспокоить. Он прошел еще не меньше двух десятков шагов, прежде, чем увидел искомое.

Чердак находился в конце длинного прямого, как стрела, коридора, полного закрытых дверей, к которым Доминик так и не смог подобрать ключи. Или Бергман что-то напутал со связкой, или замки давно пришли в негодность, но войти внутрь он не сумел. Не то, чтобы доступ в эти помещения был необходим – здесь это было делом принципа. Тем более, Доминик ничего не мог поделать со своей антипатией к Бергману, так что подкинуть ему парочку проблем было весьма важным делом. Перебирая в уме список неотложных вопросов, которые необходимо решить в четверг при встрече, Доминик поставил очередную галочку.

Конец ознакомительного фрагмента.