– Как хорошо, что ты пришла, мы тебя потеряли, бабушка звонила, она тоже тебя ищет, и еще бабуля сказала, что ты не могла дядю просить перетянуть холст, – Натали не дала Еве закончить, она попросила Ланин телефон:

– Ромик не берет трубку, может, просто не хочет мне отвечать, а я должна его предупредить, – сказала Натали, набирая номер Романа на Ланином телефоне. И тут они услышали сигнал звонка в комнате, в которой находились, переглянувшись, девушки начали искать источник звука и обнаружили его в кармане рубашки поло, висевшей на вешалке.

– В этой рубашке пришел дядя Рома, – доставая телефон из кармана, сказала Лана. – Он, наверное, забыл его, поэтому и не отвечал.

– Какое странное стечение обстоятельств, – задумчиво произнесла Натали и, увлекая девочек за собой, прошла в гостиную.

– Мама, может, ты, наконец, расскажешь нам, что все это значит, почему ты что-то скрываешь, и дядя сказал неправду, – нетерпеливо проговорила Ева, следуя за Натали.

– Да, дорогая, я только сделаю пару глотков кофе и все расскажу.

Натали подошла к кофе-машине, вложила в нее капсулу, затем выбрала красивую маленькую кофейную кружечку и нажала кнопку. Аппарат загудел, немного пофыркал, и через секунду в кружку потекла ароматная струйка темного кофе.

– У дяди случилась беда, вот мне и пришлось ему помочь. Его сын связался с настоящими бандитами, самое страшное, что здесь замешаны наркотики, и поэтому Ромик побоялся идти в полицию. А эти люди требуют большую сумму денег. Я не могла взять деньги из банка, сумма большая, а это наши общие деньги, папа их зарабатывает по полгода не сходя на берег. Когда я сказала Роме, что не смогу дать ему столько денег, он начал умолять, сказал, что Андрюшку могут искалечить, и я предложила продать картину Поленова, она у нас нигде не выставлялась, была дорогой, но он должен был сам найти покупателя. И на сегодняшнее утро была назначена сделка. Но этой ночью, листая каталог немецкой живописи, я вдруг обнаружила точно такую картину, как у нас, только на месте русской избы там была изображена мельница. Я испугалась и позвонила Петру Ивановичу, чтобы он срочно сделал радиоизотопный анализ. Сегодня утром, срезав на уголке слой краски, я отвезла его на анализ, и там были обнаружены радиоизотопные элементы, это, скорее всего, означает, что наша работа сделана после начала ядерной эры, а Поленов умер в 1927 году.

– Постой, ничего не понимаю, ты думаешь это подделка? – перебила маму Ева.

– Я думаю, что это хорошая работа немецкого художника была дописана, мельницу закрасили, а на ее месте написали русскую избу и выдали за утерянную картину Паленова.

– И что теперь будет? – взволновано спросила Лана.

– Я боюсь, что проблемы теперь будут не только у твоего двоюродного брата, но и у твоего дяди. Он пытается продать подделку! А телефон его в нашей гардеробной.

– Мама, нужно туда ехать и остановить сделку, где проходит передача картины?

– Ева, если бы я знала, то давно уже была бы там.

Не успела Натали закончить фразу, как в дверь снова позвонили. Лана стремглав кинулась открывать и, не смотря в глазок, распахнула дверь. На пороге, как и час назад, стоял Роман. Он выглядел растерянным и опустошенным, а в глазах поблескивали застывшие слезы. Обняв сестру, он опустился в кресло со словами:

– Натали, дорогая, прости меня, они выхватили картину из рук, когда я доставал ее из машины, представляешь, наверное, эти покупатели не собирались платить деньги, просто хотели, чтобы я ее привез в это безлюдное место. Я знаю, как тебе дороги эти картины, прости, – сказав эту сумбурную речь, Рома отвернулся и спрятал лицо в полах пиджака.

– Братец, это неплохая новость, ты сейчас это поймешь. Да и с Андрюшкой все будет хорошо, его мой муж собирается к себе забрать, там отсидится, да и в море точно перевоспитается.

Рома с волнением выслушал рассказ Натали про поддельную картину, потом с большим удовольствием план перевоспитания его старшего сына и уже был готов идти домой, как Ева задала ему последний вопрос:

– Дядя, скажи, пожалуйста, а зачем ты придумал про провисание холста?

– Ну что, моя дорогая племянница, тебе нужно больше заниматься искусствоведением. И тогда тебя никто не сможет обвести вокруг пальца, в оценке картины важен не только холст, но и подрамник, и капельки клея, и каждый гвоздик, потому что, если гвозди старые и нет следов перетяжки полотна, значит, гораздо больше шансов, что это оригинал.

На Петербург опустилась теплая летняя ночь, так как это город не обычный, а город белых ночей, то проведенное здесь время с конца мая до середины июля поистине восхитительно, это пора фестивалей, концертов, парадов и народных гуляний, в это время город отмечает свой день рождения и праздник «Алые паруса». Игорь и Юра распрощались у метро как-то сухо, и впервые за годы их дружбы каждый был рад остаться один. Юра чувствовал, что между ними зарождается что-то похожее на соперничество, это была еще не стена, а лишь совсем невесомая тонкая преграда, почти прозрачная, как калька, и через нее он все еще видел своего близкого друга, но силуэт начинал расплываться, и Юра боялся, что пройдет еще немного времени, и за этим барьером он обнаружит своего врага. Игорь тоже почувствовал, что их отношения изменились, раньше они говорили обо всем, а теперь у них появилась запретная тема – Ева, и эта тема была единственной, которая их сейчас волновала, поэтому всю дорогу до метро они молчали. Оставшись один, Игорь вздохнул с облегчением, он огляделся вокруг и понял, что сегодня его другом будет этот Город, который, казалось, отразил в себе всю бурю противоречивых эмоций, бушевавших в его юной душе: счастье, страх, восторг и ожидание. На улице было светло, хотя была ночь и солнца не было видно, то там, то тут в небе, пытаясь подражать небесным светилам, появлялись вспышки фейерверков, на набережных яркими огоньками отражались в темной воде уличные фонари, придавая еще большую нарядность и без того парадно разодетому в пышную зелень и стройную архитектуру городу. Улицы были заполнены улыбающимися прохожими, погруженными в романтическое настроение северной столицы, и хоть часы показывали половину первого ночи, спать совсем не хотелось. Юноша медленно шел среди этого великолепия и с грустью думал, что через несколько дней ему придется покинуть этот с детства любимый город, и еще сложнее было принять, что ему предстоит расстаться с так быстро очаровавшей его девушкой. Ева запала ему в душу и завладела его пылким сердцем. Игорь удивлялся, как Еве удавалось сочетать в себе столько разных качеств одновременно, она была нежна, грациозна, со всеми приветлива и при этом неприступна, всегда уверенно заявляла свою точку зрения, но никогда не впадала в конфронтацию, и при всей ее хрупкости, легкости и веселости в ней чувствовался несгибаемый характер, который его восхищал. Когда Юра попросил поговорить с ней наедине, Игорь чуть не задохнулся от нахлынувшей ревности. А потом друг не поделился с ним подробностями их с Евой разговора, и Игорь начал ревновать еще больше. «Ах, если бы я мог еще хоть месяц побыть здесь и разобраться во всем», – думал он, садясь в подъехавшее такси. Но остаться не мог, отец уже несколько раз звонил и просил поскорее вернуться домой и помочь с семейным бизнесом. Юноша знал, что особой помощи от него отец не ожидает, а просто постепенно хочет ввести в курс дел, так как рассчитывает, что сын, закончив престижный вуз в Англии, со временем возглавит их компанию, хотя сам юноша не особенно к этому стремился, он любил готовить разные сложные блюда и еще с детства, помогая маме на кухне, мечтал стать знаменитым ресторатором и получить, как минимум, пару Мишленовских звезд.

Когда Игорь добрался до квартиры своей двоюродной сестры, то очень пожалел, что она осталась ночевать у Евы, потому что пришлось долго возиться с входной дверью, край которой был испещрен замочными скважинами, и так как ключ входил во многие отверстия и даже несколько раз проворачивался, Игорю пришлось перепробовать несколько разных вариантов, прежде чем он попал в квартиру. В коридоре было темно и тихо, пахло сыростью и старыми вещами, пока Игорь пытался нащупать кнопку выключателя, у его ног появился Бадди, он явно был рад вошедшему, терся о ногу и тыкал мокрым носом в ладошку.