Кравцов, бедолага, понял это на своем горьком опыте.

— Я думала, у них все наладится в семье. Ритка так плакала, там, на поляне….

— Поплакала — и стала кушать, — словами из 'Руслана и Людмилы' ответил Кирилл. — Ничего у них не выйдет. Не будет там семьи, никогда. А я хочу семью. Настоящую…

Ирина опустила глаза.

— Ты же знаешь, как у меня было…

— Да. Знаю. И что?

— А если я такая же?

— Как кто?

— Как мои родители? Если я тоже буду гнобить одного ребенка ради другого, если…

— Ты причину для отказа ищешь? Или как?

Ирина только головой покачала.

— Я просто боюсь. Очень боюсь.

— А ты не бойся. Мы будем вместе — и это главное.

Ирина подумала минуту.

А потом подвинула коробочку к Кириллу.

— Ты мне должен его надеть?

— Да.

Кирилл медленно достал колечко из коробки. Коснулся губами чуть подрагивающих пальцев ведьмочки.

— Нам будет сложно, я не сомневаюсь. Но мы будем вместе. Мы обязательно справимся, обещаю тебе.

— Правда?

— Правда.

Кирилл притянул к себе ведьму, и наконец поцеловал. Да с таким пылом, что Ирина забыла обо всех своих сомнениях.

Разногласия?

Да черт с ними, с разногласиями! Когда человек так целуется…

Все у них получится, она это точно знает! И Ирина ответила на поцелуй так, что Сим смущенно спрыгнул со стола и ушел в комнату. Вы уверены, что коты не краснеют? Может, просто под шубкой не заметно!

Пусть одни побудут.

Светлана Сигизмундовна, которая предусмотрительно ушла в магазин, тихонько открыла дверь своим ключом.

Молодые люди стояли посреди кухни и целовались, как одержимые. И на столе стояла такая симпатичная коробочка…

Пожилая женщина расплылась в улыбке, и медленно отступила в свою комнату, стараясь не шуметь. Не надо мешать молодым людям. Она хочет внуков!

Много внуков!

***

Звонок раздался неожиданно.

— Слушаю?

— Ирочка, добрый день.

Вот уж кого девушка не ожидала.

Отец. И говорит так…

Какой же у него тон?

Виноватый. В первую очередь — виноватый, заискивающий, нервный… их там что — поленом пришибло? Вот радость-то!

— Был — добрый. Что нужно?

Лучше уж сразу расставить акценты, пока никто ничего себе не навоображал.

Отец на том конце замялся.

— Я… Ирочка, я понимаю, что мы были неправы. Наверное, что-то не так делали по отношению к тебе…

— Да неужели? — не удержалась Ирина от ехидства. — И кто вам помог прийти к такому прозрению?

Ответом мне было смущенное хмыканье.

Понятно. Вариантов у нее только два. Или из церкви, или из полиции. А кто еще, кому она еще нужна?

Правильно, никому.

Или…

— К нам приехала очень милая дама…

— Да?

— Эмма Марковна.

Слов у девушки не осталось. Только комментарии, причем непечатные. По косвенным можно было легко нарисовать себе всю картину.

Некромантка приехала в гости — и от души добавила всем ума. У нее это хорошо получилось. Отца напугали до икоты, мать до дрожи в коленях, а сестричка с мужем и так пуганные, им добавки не потребовалось. Объяснив, что ссориться с ведьмой опасно для жизни и здоровья поссорившихся, некромантка отбыла. И толика правды в ее словах была.

Даже если сама ведьма простит и забудет, мир все равно находится в равновесии. В глубине души каждый — каждый! — знает, хорошо или дурно он поступил, подлый поступок сотворил или героический. Можно запинать это знание поглубже, но себя-то не обманешь. Хотя…

Люди очень талантливые. Они — могут. Раз пятьсот повторят, что были правы, и убедят себя, что так положено.

А мир ты не обманешь.

Ему ври хоть до посинения, на весы идут только поступки. Твои слова там учитываться не будут, никак. Нет у мира юристов, и адвокатов тоже нет, есть только хрупкое равновесие чаш.

Вот и думайте.

Хотите вы, чтобы вам отлилось? А если учесть привилегированное положение ведьмочки, вам еще веселее будет. Или болезни, или неудачи, или все сразу и оптом, чтобы жилось веселее…

Будет!

Вот даже не сомневайтесь, что схлопочете и огребете.

Подумав обо всем, выслушав Женю и прикинув свои шансы, родители решили мириться. Для начала еще раз приглашали Ирину в крестные матери. Пришлось отказаться — по уважительной причине. В церковь Ирина теперь ходить не сможет.