– Я делаю это, потому что там легче притворяться.

– Что ты имеешь в виду, дорогой? – мой голос звучал так же сонно, как и его, но услышав такие слова, я широко распахнула глаза, и сердце мое бешено забилось.

– Оставаться в мамином доме. Ночью в тёмной комнате легко представляется, что я ребёнок, и мой отец ещё жив.

Я не знала, что ответить, поэтому просто прижалась грудью к мужской спине и обвила рукой талию, хотя и не до конца понимала, этого ли утешения он хотел. Под моими губами его плечо поднималось и опускалось, и слышались тихие вздохи. Всю свою жизнь я помогала людям скорбеть, но вряд ли мне доводилось встречаться со всеми видами горя. Грусть всегда разная, как и песня.

– Он никогда не был ни на одном из моих выступлений, – произнёс Сэм. – Он говорил, что если я отправлюсь в Нью-Йорк и попытаюсь заняться музыкой там, то потерплю неудачу. По этой причине мы поссорились, и я долго не возвращался домой к родителям, а когда всё-таки навестил их, он ни разу не спросил меня о моих успехах. Ни одного, чёрт возьми, раза, Грейс. Я посылал ему рецензии, которые получал в разных газетах. Но он ни разу ничего не ответил.

Мышцы его руки задеревенели от напряжения. Сэм подтянул ноги так, что моя рука оказалась зажатой между его коленями и животом. Он свернулся калачиком – большой человек, сделавшийся маленьким.

– А потом этот старый дурак умер, – буркнул Сэм ломающимся голосом, – а я оставался тем злым сыном, который никогда не навещал его. Но не потому, что я до сих пор зол на него, Грейс.

Иногда люди не нуждаются в нашем ответе: им просто нужно наше внимание, чтобы наконец-то высказаться.

– Тогда в чём же дело?

– Я не хотел, чтобы он считал меня неудачником. И не хотел, чтобы он так думал на момент своей смерти. Но знаешь что? Так или иначе, он так считал. Теперь он, чёрт возьми, умер, а я, чёрт возьми, снова появился. Теперь мама считает, что я последний осёл. Так же, как и мой брат. Так же, как и я. Вот дерьмо!

Тело Сэма содрогнулось, но голос приглушался подушкой. Его плечи ритмично вздрагивали, а моё горло сжималось от сострадания.

– Сэм.

Он избавил меня от необходимости подбирать нужные слова, повернувшись и спрятав лицо у меня на груди. Когда он вцепился в меня, горячие слёзы закапали на мою кожу. Я гладила его по волосам, а он, напрягшись всем телом, пытался подавить рыдания. Когда парень, наконец, расслабился, и его длинные конечности ослабли, а дыхание стало медленным и ровным, я поцеловала его в лоб.

– Ты преодолеешь это.

Мне показалось, что Сэм уснул, но он тут же ещё плотнее прижал меня к себе.

– Ты так думаешь?

– Да, Сэм, я так думаю.

Он сказал, что любит меня, но я ничего не ответила. Мне почему-то казалось, что моё признание всё изменит, хотя, на самом деле, это не так. Во всяком случае, внешне всё останется, как прежде. Я сама себе удивлялась, когда представляла нашу совместную жизнь. Перед глазами с лёгкостью возникали картины с седовласым Сэмом с морщинками вокруг глаз или картины с нашими детьми с тёмными волосами и синими глазами. Конечно, я никому об этом не рассказывала. В конце концов, я даже думать об этом не хотела, потому что повылезали старые страхи. Я тут же вспоминала о плачущих вдовах, жалующихся на одиночество. Мне же хотелось слышать от мужчин и женщин о радостных временах: о том, как любовь делала богаче их жизнь, а смерть не могла у них отнять воспоминания.

Шелли снова начала разговаривать со мной, но уже не в той непринужденной манере, как раньше. Она изменила причёску, стала одеваться по-другому и намного увереннее общалась с клиентами. Раньше она часто спрашивала, что и как делать, хотя сама всё прекрасно знала. Ей было необходимо убедиться, что она всё делает правильно. Сейчас она уже ни о чём не спрашивала, и ей больше не требовалась поддержка, что оказалось для меня облегчением. Благодаря этому я выиграла много времени. Но знала я и другое: она больше ни о чём не спрашивала не потому, что её посетило озарение, а потому, что не хотела со мной разговаривать. И я не могла по-настоящему наслаждаться переменой.

Но это ещё не всё. Время стажировки Джареда подходило к концу, и он получил предложение о работе от нескольких похоронных бюро в округе. Меня удивило, что он сам рассказал мне об этом. Мы решили, что он обдумает эти предложения. Конечно, хотелось, чтобы Джаред остался, но я не стала бы его упрекать, если бы он нашёл себе более выгодную работу. Осознание того, что Джаред скоро уедет, побудило меня ещё раз заняться своими финансами. Я бы ни за что не призналась, что скучала по финансовой грамотности моего отца. На счету оказалось довольно много денег, и я могла бы воспользоваться его советом, куда их лучше вложить. Я просмотрела отчёт за прошлый год и ужаснулась, сколько денег было потрачено на миссис Смит. Но... я не жалела ни одного потраченного цента.

Стук в дверь прервал дурацкие воспоминания о том, как за одну ночь с мужчиной, чья кожа имела цвет жидкого шоколада, я потратила пятьсот долларов.

– Шелли? – я подняла голову.

Она вошла в мой кабинет, не дожидаясь приглашения, и закрыла за собой дверь. Когда девушка села, я приподняла брови. На коленях у Шелли лежала папка, и у меня упало сердце: она хотела уволиться. Я знала.

– Хочу поговорить с тобой о Джареде, Грейс.

Я закрыла файл со счетами и обратила своё внимание на Шелли