На другой день влюбленные сошлись в том же месте; но король нашел свою подругу всю в слезах. Перед этим он послал ей великолепный подарок, состоявший из пары серег в пятьдесят тысяч экю, крючок и часы такой же стоимости.

– Я очень несчастна, – сказала Ла-Валльер, рыдая. – Государь, вы меня сравниваете с женщинами, которых покупали взаимность… Эта бедная добродетель, защищавшаяся сколько можно от слабости, которая скоро похитит у меня ваше сердце, без сомнения кажется вам корыстным кокетством…

– Милая моя, вы дурно истолковываете мои намерения, – отвечал король нежным тоном с примесью гордости. – Даю мое королевское слово, что, посылая вам эти безделки, я хотел лишь высказать вам уважение, а не назначил цену за блаженство, которое считаю неоценимым.

Разговор вскоре сделался нежнее, послышались поцелуи… Но упрек девицы Ла-Валльер достиг своей цели: король и на этот раз подавил свои желания, побуждаемые деликатностью, которая никогда не простиралась так далеко.

На следующий день свидание окончилось иначе.

Заметим для памяти, что все подробности падения Ла-Валльер были мне переданы ее нескромной подругой: девица Артиньи не скрыла от меня ничего.

Версаль: предположенные украшения. – Главноуправляющий финансами Фуке; поклонники его сундука. – Точащие светляки. – Луидор за десерт. – Слово Фонтэна по этому случаю. – «Золотое Руно» Корнеля и «Четыре времени года» Бенсерада. – Армиданы празднества, в Фонтэнебло. – Великий Конде слугой. – Магдалина Ла-Валльер. – Министр соперник. – Железная маска. – Дитя, найденное между медведями. – Придворный Актеон. – Взрыв королевской любви. – Ярость Мадам. – Молодая королева сердится. – Вдовствующая королева проповедует. – Деваца Ла-Валльер удаляется в монастырь Шальо. – Минута мистического спокойствия. – Волк в овчарне. – По желанию короля фаворитка возвращается в свет. – Возвращение к Мадам.

Я говорила о Версальском замке и возвращаюсь к нему по поводу больших перемен, задуманных королем для украшения этого дворца. Любовь придает очарования каждому месту; возлюбленный девицы Ла-Валльер, бывавший обыкновенно раза два в год в Версале, теперь туда только и ездит на охоту. Все знали не любовь Людовика XIV к этому дому, слабому замку по выражению Бассомпьера, и не легко было догадаться о предпочтении, оказываемом ему его величеством.

Род охотничьей беседки, где король последний раз имел два свидания со своей возлюбленной, которые, по-видимому, привязали его к этому дому, был построен Людовиком XIII в лесу, окружающем местечко Версаль [18] . Ничего не может быть неудобнее этого приюта: комнаты его так тесны, что во время охот покойного короля вельможи его свиты ночевали частью в трактире извозчиков, частью на ближайшей ветряной мельнице. По этому Людовик ХIII имел ночлеги в слабом замке лишь в крайней необходимости, т. е. когда, вследствие усталости от продолжительной охоты не был в силах возвратиться в Париж или Сен-Жермен. Людовик XIV ночевал еще реже в Версальском павильоне; теперь устроена такая великолепная дорога, что король легко может ездить туда и возвращаться в тот же день в столицу.

Новое пристрастие короля к Версали можно только приписать нежным ощущениям, испытанным им в саду этой неудобной лачуги, которая скоро сделается очаровательным приютом. Архитектор Лево показывал мне вчера план, имеющий осуществиться: это великолепно и достойно великого царствования. Я предполагаю, что работы начнутся немедленно.

Замечают, что со смертью кардинала главноуправляющий финансами Фуке не угощает уже с таким великолепием многочисленных поклонников его денежного сундука и столовой. Лафонтэн, который завтракал сегодня у меня с госпожой Курсель, говорил, что наш Плутус [19] бывает по временам скромен до простоты, воздержен почти до скупости. «Я этому радуюсь, прибавил наш добрый и наивный рассказчик [20] : – я люблю Фуке, и мне жаль видеть его окруженным ежедневно этими точащими червями, вся заслуга которых состоит в том, что они разливают перед ним блеск, подобно светлякам, может быть более полезным, которые по вечерам светятся в кустарниках. Хотите судить, продолжал Лафонтэн: – до какой степени алчны придворные? Вот вам новое доказательство. Однажды герцог Фелльяд говорил при мне за обедом у главноуправляющего: – «Знаете ли, маркиз, что вы еще не сравнились в роскоши с покойным Буилльоном. Выслушайте анекдот, который я слышал от отца: это пример, достойный подражания. Приказав в 1639 или 1640 году отчеканить в первый раз луидоры, Буилльон по этому случаю давал большой обед восьми или десяти самым знатным придворным вельможам. Вместо десерта, почтенный хозяин велел подать три больших блюда, наполненных только что отчеканенными монетами. Морбле! это было изысканное кушанье! Надобно было видеть, как знаменитые гости поспешили наложить на него руку. Короче сказать – в одну минуту из блюд все луидоры перешли к ним в карманы, и из боязни, чтобы Буилльон не одумался, каждый не дожидаясь карсты, поспешил выйти из-за стола и возвратиться домой. На другой день только и говорили при дворе, что о любезности финансиста». – «А о вельможах, что говорили? спросил я у Фелльяда». – «Право, любезный Лафонтэн, я ничего не знаю». – «Я вам подскажу, господин герцог. Говорили: вот каким образом денежные люди, в отместку за презрение вельмож, стараются делать их самих презрительными, и предоставляют себе средство посмеяться над их алчностью».

За завтраком кроме госпожи Курсель и остроумного Лафонтэна, присутствовали Бенсерад и девица Скюдери – умы тоже блестящие. Говорили о «Золотом Руне», комедии Корнеля [21] , игранной недавно актерами Морэ.

– Авторе падает, сказал нахально Бенсерад: – будет жаль, если у него нет ничего, кроме этого руна для прикрытия своей репутации.

Эта острота поэта заставила всех расхохотаться, исключая нашего доброго рассказчика, который не любит насмешек над Корнелем.

– Договорим о ваших «Временах года», воскликнула девица Скюдери, обращаясь к Бенсераду: – я ничего не знаю более приятного и грациозного. Что вы думаете об этом, Ла Фонтэн?

– Что я думаю о балете «Времена года»? отвечал последний: – в нем зябнешь, – это зима в четырех лицах, и господин Бенсерад был бы очень счастлив, если бы имел хоть «Руно» Корнеля согреть свои «Времена года».

Смех возобновился и можно судить в какую был направлен сторону.

Двор уже восемь дней находится в Фонтэнебло, куда и я последовала за ним. Любовь короля и девицы Ла-Валльер до сих пор почти остается тайной, хотя длится уже около трех недель. Людовик XIV в постоянном упоении, и счастье его отражается на всем окружающем.

Нас обвивает непрерывная цепь празднеств и удовольствий. Вчера была большая охота, на которой дамы присутствовали в особого рода носилках, построенных по этому случаю. Сегодня день прошел в прогулках в огромном лесу, где в разных местах играла музыка, и приготовлены были закуски, которыми угощали предупредительные слуги, переодетые в фавнов, друидов и сильванов. Завтра в парке будет карусель. Каждый вечер мелодические концерты раздаются под сводами аллей, окаймляющих канал; в то время, как дамы, щегольски и легко одетые, гуляют по траве в сопровождении сотни услужливых дворян, при блеске факелов, пламя которых отражается в воде.