– Послушайте, графиня, Бюсси прав со своими сатирическими куплетами; по крайней мере, он мстит тем, кто его затрагивает, и если его щиплют, то он в отместку царапается. Право, это хорошая война.

И граф ушел ворча.

Тайна королевской войны открыта; несогласие опрокинуло свой факел на двор. Огонь загорелся в Сен-Клу, в Лувре, в Пале-Ройяле. Мадам все еще полагала, что любима королем; обмен стишков между ней и его величеством продолжался в продолжение нескольких месяцев и забавное обстоятельство! Эти рифмованные любезности с той и другой стороны фабриковались маркизом Данжо, писавшим таким образом вопросы и ответы. Не знаю, наверное, до какой степени этот рифмоплет сделался бы посредником в интриге между двумя высокими особами, если бы не последовал неожиданный взрыв, Мадам, конечно, слышала тайком кое-что о любви короля и девицы Ла-Валльер; но она не верила, не будучи в состоянии допустить, чтобы его величество предпочел незнатную девушку, в которой она не находила ни грации, ни красоты, ей, принцессе, рожденной на троне, наделенной всеми физическими и моральными качествами. Однако пришлось уступить очевидности; рассказывают, что, войдя на прошлой неделе в комнату фрейлин, когда был там король, она убедилась собственными глазами.

Не беспокоясь о последствиях, могущих произойти от ее вспыльчивости, Мадам немедленно выехала из Фонтэнебло, не попрощавшись ни с королем, ни с королевами, ни с Монсье; она уехала в Сен-Клу и огласила дворец своими жалобами, а некоторые утверждают, и ругательствами. Мадам горда, кичлива…

– Как! восклицала она: – предпочитать турскую мещанку, дурнушку, сухую, хромую, дочери королей, так сложенной как я; у него значит нет ни деликатности, ни вкуса…

Осторожные люди говорить, что она собственно жалеет лишь о стишках короля, которые любила читать и на которые охотно отвечала; с моей стороны я склонна думать, что она теряет только это. Но госпожа Соассон, которая, по ее собственным словам, лишалась более существенного от новой склонности короля, поджигает ежеминутно Мадам, и заставляет ее высказывать свою ревность с настоящим бешенством. Поверят ли, что взбешенная Генриетта решилась даже пожаловаться королевам на интригу Людовика с Ла-Валльер, не подумав, что этой интриги ничем нельзя объяснить, как только ревностью. Тотчас же на бедную фрейлину посыпались жестокие обидные упреки со стороны молодой королевы. Анна

Австрийская со всей резкостью разгневанной ханжи, присоединила несколько проповедей, приправленных угрозами. Бедная девушка, униженная, растерянная, вся в слезах, бросилась в первую карету и уехала в монастырь Шалльо. Дальновидная настоятельница поспешила раскрыть объятия этой печальной грешнице; монастырская решетка закрылась за последней. Но я знаю короля; решимость интересной отшельницы недолго продолжится.

Людовик ХIV не замедлил узнать убежище девицы Ла-Валльер, а также и оскорбления, принудившие ее к бегству. После довольно сердитой выходки с женой, король отправился в Шалльо; некоторые старые монахини, мало заботившиеся об угождении земному могуществу, хотели остановить его величество у разговорной; но более рассудительная настоятельница сочла, что монастырская решетка должна уступить малейшему прикосновению скипетра, и Людовик ХIV проник во внутренность монастыря.

Девица Ла-Валльер, удалившись в глубину назначенной ей кельи, была далека от мысли, чтобы ее знаменитый возлюбленный подумал вступить в это убежище раскаяния. Сидя у небольшого окна, выходившего в сад, она глубоко задумалась и по временам вздыхала, а ветер с легким шумом качал виноградные кисти, окружавшие оконные решетки. Горькая скорбь молодой отшельницы утешилась немного; скромная душа Ла-Валльер, созданная для нежных впечатлений, предавалась этому тихому блаженству; набожно верила она в силу молитвы и думала позабыть блестящие соблазны света, которые казались ей уже в отдалении. Вдруг послышались голоса и шум шагов в длинном коридоре и эти мужские шаги и голоса впервые раздавались в этом убежище целомудрия или раскаяния. Ла-Валдьер услышала короля, воспоминания о котором уснули было в ней… И вот сердце ее забилось, покаяние исчезло и зажглась земная любовь.

– Боже мой, сжалься надо мной! – воскликнула молодая девушка в момент, когда с шумом отворилась дверь ее кельи.

– Идите, – сказал Людовик XIV, появившись перед ней: – идите! Небо не призывает вас в этот монастырь, и я не потерплю, чтобы страх удерживал вас в этих стенах.

– Государь! Правда, что боязнь заслужить немилость автустейших особ заставила меня искать убежища в этом доме; но теперь я останусь здесь для того, чтобы, увы, испросить прощение в моих грехах.

– Нет, нет, не надейтесь, чтобы я согласился на это; никакой обет не привязывает вас к монастырю… Я не нарушаю ни в чем церковных постановлений, уведя вас отсюда; вы моя, и вы последуете за мной.

– Бога ради, государь, не подвергайте меня справедливому гневу, королевы…

– Королевы! повторил Людовик громко: – ей известно, что она также моя подданная. Гнев ее скоро утихнет.

– Умоляю вас, ваше величество, оставьте меня здесь оплакивать мою невинность, и приобрести, по крайней мере, душевное спокойствие.

– Я вас просил, девица Ла-Валльер, следовать за мною, а теперь я вам это приказываю.

Молодая отшельница перестала возражать. Игуменья подняла ее и проводила до королевской кареты.

Ла-Валльер вздрогнула, когда увидела, что ее везли в Палэ-Ройяль; король заметил это движение ужаса.

– Будьте спокойны, милый друг, сказал он: – вас примут, как следует.

По приезде во дворец, Людовик XIV пошел прямо к невестке, ведя под руку Ла-Валльер.

– Мадам, сказал король вежливо, но повелительно: – я вам очень рекомендую девицу Ла-Валльер.

– Да, государь, отвечала принцесса: – я не иначе буду смотреть на нее как на вашу дочь.

Все эти подробности переданы мне госпожой Шоази, моей родственницей.

Великолепный праздник, данный главноуправляющим финансами в своем замке Во. – Кольбер, строгий судья Фуке. – Придворный доносчик. – Белка. – Гнев Людовика XIV. – Он хочет приказать арестовать Фуке среди бала. – Первое представление «Досадных» Мольера. – Злая острота Мольера. – Кошелек каждому гостю. – Кровопускание, сломанный ланцет и пинок сапогом. – Обращение протестантов; конфеты и кнут. – Путешествие в Нант. – Говядина по королевской моде. – Кучер – знатный вельможа. – Вышитый Аполлон. – Нантский замок: как в нем поместился король. – Фуке и его трехдневная лихорадка. – Молодые островитянки, их танцы, костюм, прелести. – Испытание посредством придворных. – Арест Фуке и его чиновников; ссылка его родственников. – Награжденная преданность маркиза Фелльяда. – Герцог Жевр в отчаянии, что ему не удалось арестовать своего друга. – Архивы Фуке. – Пенсионы, которые он давал придворным друзьям. – Журнал его любовных похождений. – Красавицы, которых он покупал, их письма, их портреты. – Фуке в Бастилии. – Судебная палата для его суда. – Оскорбление, нанесенное в Лондоне испанским посланником французскому. – Кольбер генеральный контролер. – Неугомонная госпожа Шеврез. – Рождение дофина. – Фабер и голубая лента.