«На работу требуется человек. Должен быть честным и уметь считать. Обращаться сюда».

Я соответствовала обоим требованиям и нуждалась хоть в каком-то доходе, поэтому решила попробовать. Думаю, мистер Чен взял меня, потому что я (1) умела считать, (2) выглядела относительно честной и (3) говорила на мандаринском диалекте.

Мистер Чен любит ругаться на родном языке. Он в восторге, когда, отдавая склочным клиентам заказ, их можно по-мандарински обозвать «жадными недоумками с куриными мозгами» или «тупыми и уродливыми бабуинами» и при этом улыбаться им и благодарить их на ломаном английском. Мне мистер Чен нравится. Он забавный. И добрый. Настаивает, чтобы я после каждой смены брала еду с собой.

«Ты слишком тощая, ты выглядишь больной. Прямо как палочник!» – говорит он, однако принимать во внимание его комментарий мешает ядреный чесночный запах у него изо рта – он всем советует жевать чеснок. Я не против работы у мистера Чена и прощаю ему его глупость и одержимость королевой, но у меня есть мечта сделать карьеру в фотографии и найти работу по сердцу. Причем такую, которая у меня хорошо получается. К тому же и Анна настаивала на том, чтобы я нашла «достойную» работу, так что, увидев вакансии ассистента фотографа у Джека, я тут же отправила резюме и стала ждать.

– Ну? – с вызовом произносит Элла. – Что насчет меня?

Грейс поднимает голову.

– Мы обе знаем, что моя мама не может работать на полный день, – не унимается Элла, – у нее просто нет сил. А я устала платить по счетам.

Я пожимаю плечами, сожалея о том, что Элла ведет себя как последняя стерва. Я отлично знаю, что в прошлом многие работодатели были вынуждены освобождать миссис Коллетт от занимаемой должности из-за ее депрессии.

Элла понижает голос:

– Знаешь, я слышала, есть одна работа…

– Где? – спрашиваю я.

– В «Электре».

– И что там за должность?

– Администратора и помощь в баре.

– Ты стала бы работать с Шоном?

– Он мне о ней и рассказал. Он говорит, что замолвит за меня словечко перед боссом.

– Не знаю. Мне кажется, это плохая идея. В клубах такого сорта, я слышала, плохо обращаются с девушками и…

– Послушай, – прерывает она меня, – мне достаточно работать всего два вечера, чтобы зарабатывать столько же, сколько в «Джин&Ко» за неделю.

– Но…

– Два вечера! – настаивает она. – В общем, я пока думаю. Мне очень хочется иметь свое жилье. Пусть маленькое, но мое, с моими вещами.

Грейс испуганно поднимает голову.

– Не переживай, ты всегда сможешь пожить у меня, – говорит ей Элла.

Грейс улыбается.

Я беру Эллу за руку – я под впечатлением от ее амбиций. Возвращается официантка.

– Принесите, пожалуйста, зеленый смузи, – прошу я.

С ручкой на весу она поворачивается к Элле и Грейс.

– Это все, – говорю я.

Один из троицы лохматых парней жестом показывает, чтобы им выписали счет. Видя, что они отвлеклись от нее, Элла опускает очки и неожиданно, без всяких причин, разражается скептическим хохотом и поводит плечиком в их сторону. Это эротичное шоу застает меня врасплох.

– Чтоб мне сдохнуть, – говорит Грейс и прячет лицо в руках с обкусанными ногтями.

Парни оборачиваются. Озадаченные и заинтригованные поступком Эллы, как мне кажется. Я не сомневаюсь: если бы Элла вдруг лишилась своей крутизны, своего самодовольства, она все равно была бы наделена чистой, безупречной красотой, какую всем обещает «Вог». Она полностью снимает очки и наклоняется вперед.

– Ну, как все прошло у психа? – шепотом спрашивает она.

– Хорошо, – отвечаю я. – Мне он нравится.

– Для тебя это рекомендация, ну, то, что он тебе нравится?

– Так лучше, чем если бы он мне не нравился.

– Он милый? – дразнит меня она.

– Он мой мозгоправ!

Официантка ставит передо мной стакан, и я делаю несколько больших глотков.

Элла строит несчастное лицо.

– Надеюсь, ты не превратишься в жуткую зануду, которая питается только экологически чистыми продуктами и каждые полгода просвечивает себе задницу. Как это называется? Идди-, ирри-…

– Ирригация прямой кишки, – говорю я.

– Вот видишь! Ты даже знаешь название. Vrai? [9]

– Правда, – отвечаю я, беря в руки «Бытие и ничто». – Я не превращусь в жуткую зануду, только если ты оставишь дома своего приятеля Сартра и прекратишь строить из себя francaise [10] .

– Договорились. Хотя ад – это другие люди. – Элла хватает свою сумку. – Допивай, – велит она, видя, что парни собираются уходить.