Я не выдержала и успела первой подойти к Бастиан, чтобы заглянуть в экран, а уже потом вокруг нас сгрудились все остальные. Так странно: штормграм Рианнон не был сделан в школе. Кто-то в Штормхолде делал придуманные мной артефакты, тайно распространял их среди людей, и…

– Это же… - Я ахнула. – Я помню этот момент!

На экране штормграма развернулась потрясающая картинка: над Высшей Школой Темных парил величественный и грациозный дракон.

– Значит, тебя все же заметили. Но как они узнали, что это ты?

– Не знаю, – Рианнон пожала плечами, - но они считают Бастиана драконом, способным бороться с темным богом. Видят в возвращении дракона некий смысл, баланс. Ты для них символ, герой, которого они ждут. Я не знаю, кто редактор «Вестника», но он сделал тебя легендой Штормхолда, о которой все мечтают. Им не нужна законная принцесса, им нужен огненный король.

Мы потрясенно замерли. Бастиан стоял с таким видом, словно съел что-то несвежее на ужин. Кейман пребывал в задумчивости, а по лицу Катарины пошли красные пятна. Я мельком взглянула на Арена, и он тоже пребывал не в восторге. Мягко говоря.

– Поздравляю, ди Файр, ты выиграл конкурс красоты, - наконец усмехнулся Кейман.

– И какой приз? – уныло поинтересовался Бастиан.

– Индивидуальные занятия, конечно.

– Чего?!

– А ты как хотел? Думаешь, я выпущу тебя на знамена революции без инструктажа?

Уотерторн резко поднялся.

– Катитесь в хаос, - сквозь зубы, со злостью, произнес он.
– Я не собираюсь умирать за мальчишку.

– За девчонку тебе нравится больше?
– Яспера решила дергать за усы не только Арена, но и Катарину, которая выглядела неважно.

Я смотрела на Бастиана не отрываясь. Видела и тень на его лице, и злость на неожиданно свалившуся новость, и - вряд ли он когда-нибудь признается в этом даже мне - страх. Я и сама чувствовала себя неуютно: символы часто становятся сакральными жертвами. Было бы намного проще встать за спинами Арена и Катарины, силой обеспечив им трон. Но Акорион уже объявил о триумфальном возвращении богини, а Штормхолд выбрал короля.

– Мне не нужна нищая сиротка, я собираюсь жениться на королеве. Если вы хотите отдать Штормхолд этому придурку, то с удовольствием со всеми вами попрощаюсь.

– Арен, - Кейман нахмурился, - я понимаю твое недовольство, но ты делаешь больно собственной невесте.

– Похоже, она уже не моя невеста, так?

Я перевела взгляд с Бастиана на Катарину и успела заметить, как она, отвернувшись, украдкой смахнула слезы. Да что с этим мужчиной не так?! Он ненавидит собственную дочь, ни во что не ставит принцессу и готов пожертвовать всем только потому что не получает то, что хочет.

– Если вы всерьез думаете, что я преклоню колено перед мальчишкой, годящемся мне в сыновья…

– Ему сильно повезло, что он не твой сын, как ты относишься к детям, мы уже видели.

– Яспера, пожалуйста, хоть ты не нагнетай!

Арен был бы не Ареном, если бы промолчал:

– Сказала магистр по вызову. Ты хоть за премию ему даешь или по доброте душевной, чтобы по своей богиньке не так страдал?

– Да, к черту изящный обмен шпильками, давайте сразу перейдем к последнему этапу и пошлем друг друга нахрен, - пробормотала я.

Бастиану явно пришла в голову та же мысль.

– Заткнитесь все!
– рявкнул он и для усиления эффекта шарахнул по столу массивным пресс-папье.
– Можешь взять корону себе и дрочить на нее в кладовке, потому что жена тебе теперь точно не даст. Еще раз для тупых…

Бастиан обвел всех присутствующих мрачным взглядом и отчеканил:

– Я. Не собираюсь. Становиться. Королем.

– Преподавателем он быть не хочет, королем тоже, – фыркнул Крост, - надо ввести в программу профориентацию. А кем же ты хочешь быть, деточка?

– Могу сказать ГДЕ я хочу быть. Подальше от вас. Но это, увы, пока невозможно. Поэтому сделайте одолжение, прекратите вести себя, как идиоты. Вас всех перебьют по одному. Как собак, разгонят стаю в разные стороны, и пустят по стреле в голову каждой псине. Знаете, почему вас? Потому что я заберу Деллин, и мы свалим. А вы останетесь догрызать друг другу глотки.

Не собираясь больше делать вид, что участие в обсуждении его все еще интересует, Бастиан направился к двери. Только уже взявшись за ручку, обернулся: