– Нет, – качаю я головой, смущённый её щедростью.

Как она хочет остаться с кем-то вроде меня? Испорченным и осквернённым?

– Братство строится на верности.

– Так что бы сделал глава Братвы в случае переворота?

– Он созвал бы своих солдат домой, – отвечаю я ей. – Задумал бы проверки на верность. Посмотрел бы, какие люди остались верны, независимо от того, подвергаются ли новые правила сомнениям. А затем произведёт зачистку и установит свои правила.

– Тогда сделай это, – отвечает Наоми, гладя мой рукав.

Мальчишка рядом с ней кивает.

– Многие последуют за тобой. Солдаты говорят о тебе с благоговением.

Он говорит то, что я хочу услышать, и только потому, что боится остаться один. Я беру за руку Наоми, потому что мне нужно утешение от её прикосновения.

– Иди домой, мальчик. Раз у Братвы «Петровича» нет лидера, начнётся кровавая бойня. Иди домой и защити себя и брата.

После некоторой нерешительности он кивает и убегает.

– Идём в какое-нибудь безопасное место.

Она не протестует.

Я отвезу её в другой безопасный дом. В будущем не смогу дать ей многое. Если мне выпадет шанс выбраться живым, то мне придётся взяться за оружие и стать киллером, как Николай. Человеком без верности.

– Можешь принять душ, пока я позвоню сестре.

Наоми крутится вокруг меня.

– Твоя сестра не умерла?

Смущённый, я понимаю, что никогда не рассказывал ей свою самую большую тайну. Я так привык притворяться, что у меня нет сестры. Чувствую, как у меня на лице появляется улыбка.

– Нет. Она жива, – улыбка исчезает. – Я заключил сделку с другим дьяволом, чтобы сохранить её в безопасности, потом притворился, что убил её и не видел с тех пор много лет.

– Ох, Василий, – выдыхает она. – Так долго не видеть сестру.

Я тожественно киваю.

– Слишком долго.

– Все считают твою сестру мёртвой?

– Да. Всё. Всё, кроме тебя и того дьявола.

По выражению её лица могу судить, что ей нравится быть единственным обладателем этих знаний.

– А что, если ты умрёшь? Как она узнаёт?

– Достонеев, человек, которому я хотел отдать картину после того, как получу поддержку совета. Его люди охраняли мою сестру с двенадцати лет.

– А что, если ты не умрёшь, а будешь схвачен?

– Ей всё рано надо жить, будто я мёртв, потому что не сдамся без боя.

– По логике, тебе нужно пойти и рассказать им, что произошло. Что у Елены была картина, она её сожгла, чтобы сломать братство. Все будут сердиться на неё и поддержат тебя.

– Думаешь?

Не могу перестать смотреть на неё. Как скоро я стану её воспоминанием? Интересно, будет ли сегодня последний раз, когда она позволит прикоснуться к себе.

– Да. Хочешь со мной в душ? Выглядишь так, будто хочешь. Обычно я не могу считывать сигналы с лица, но твоё тело становится напряжённее, а скулы более заметными. Ты хочешь трахнуть меня. И твой член виднеется.

Она указывает мне на пояс.

Слежу за её пальцем, чтобы увидеть непристойность своих брюк.

– Он всегда твердеет рядом с тобой, Наоми.

– Тогда приходи в душ. Буду ждать тебя.

Я бездумно набираю номер.

– Вася, что случилось? Сейчас неположенное время.

– Тише, Катя, – говорю я, всё ещё глядя на Наоми.

Она блуждает по моей крошечной квартире. Как и в прошлой квартире, здесь только одна комната с кроватью и столиком. Но есть ванная комната.

– Я не смог получить картину. Елена как-то узнала о моих планах и уничтожила картину, прежде чем я смог отдать её братьям.

– Глупая сука, – ругается Катя. – Жаль, что меня там не было. Я бы сломала ей шею, как ветку.

Я кашляю.

– На самом деле, это сделал я.

– Сделал? – говорит она радостным голосом, но затем более подавленно. – И что теперь? Что насчёт Достонеева?

– Не знаю, что решит завтрашний совет. Возможно...

Я делаю паузу, чтобы эмоции не взяли верх надо мной. Я не видел Катю десять лет. С тех самых пор, как убил её.

– Это может быть, моя последняя ночь. Тебе нужно спрятаться.

Она начинает плакать.

– Нет. Нет, Вася. Беги. Беги сегодня вечером. Иди ко мне. Я скопила много денег из тех, что ты присылал. Мы можем поехать в Америку и найти работу. Я могла бы быть официанткой. А ты... ты мог... мог бы...

Она теряется, потому что, кроме убийства, для меня нет подходящих занятий.