Наконец его сиятельство соблаговолил оставить нас в покое. Лита, до сих пор жавшаяся в сторонке, тут же подошла ко мне, шепотом сообщив, что ванна готова. Я подняла ребенка и пошла за ней, уповая на то, что больше никто не будет лезть мне под руку.

Потом, спустя довольно длительное время, мы уложили отмытого и накормленного ребенка в перестеленную кровать — для этого мне пришлось приказать выкинуть всё, что на кровати лежало. Вместе с кроватью — не люблю клопов. Лита металась угорелой кошкой, подключив к процессу еще двух слуг — мужчин. Дворецкий Иеремей, одобрительно что-то бормоча, велел доставить из какого-то чулана вполне приличную детскую кроватку — как раз по росту ребенка. Нашелся и новый матрац, и подушки. И постельное белье, и одеяло. Я приказала принести в комнату ребенка свой нераспакованный баул с вещами, и добыла оттуда большого пушистого медведя. Я купила его за неделю до сватовства графа. Просто захотелось- уж не знаю, почему. О ребенке я и не думала в тот день, когда с младшими сестрами вышла прогуляться по модным лавкам. Увидела витрину лавки, где торговали игрушками, не удержалась. А войдя внутрь — наткнулась взглядом на пушистое желто — коричневое чудо со стеклянными черными глазками и розовым фетровым язычком. Видно, в кои-то веки предвиденье сработало. Пригодился медведь. Артур обхватил игрушку ручонкой, прижался к ней, и через минуту уже крепко спал.

— Лита, постели мне здесь, на этом диване, — устало сказала я, опускаясь в кресло. — Надеюсь, в нем нет клопов. Но в любом случае, одну ночь я как-нибудь переживу. И принеси мне стакан теплого молока с медом.

Лита странно на меня посмотрела, однако возражать не осмелилась. И правильно. В «свои» комнаты я сегодня не пойду. Нет у меня желания еще и с пьяным супругом отношения выяснять. А что он пьян — я знаю точно, потому как даже сюда, на третий этаж, доносятся пьяные голоса веселящихся мужчин.

— И да — ты тоже сегодня ночуешь здесь, — добавила я, когда девушка вернулась со свежим бельем подмышкой, и стаканом теплого молока. — Выбирай себе любой из оставшихся диванчиков. И давай уже спать. Только закроем двери на засов и пододвинем комод.

— Но… — растерянно уставилась на меня девушка, — Ваше сиятельство, зачем вам это?!

Я вздохнула. Не люблю объяснять, но придется.

— Лита, ты слышишь — как изволит веселиться его сиятельство?

Девушка кивнула, зябко передернув плечами.

— Так вот — у меня нет ни малейшего желания испытывать на себе всю прелесть общения с пьяным мужем. Особенно сегодня. Особенно, когда здесь спит избитый ребенок. Особенно, когда я так устала за весь этот длинный день. А еще мне может понадобиться твоя помощь, если мальчику вдруг станет плохо. Так что прекращай пререкаться, стели постель, и давай уже спать.

— О-ох-х! Голова моя, голова! — простонал его сиятельство граф Тариэл Тарский, с трудом разлепляя глаза. И тут же вновь зажмурился: резало их невыносимо, хотя в комнате и царил полумрак. — Не иначе, мы вчера закончили попойку гномьей горилкой — именно после неё такое похмелье. Так, а что было-то?!

Мысли отказывались собираться в кучку, расползались нестройными рядами, стучались в виски, пытаясь донести до носителя одну простую истину: надо опохмелиться. В противном случае грозились уйти в бессрочный отпуск, эмигрировать к драконам, раствориться в тумане — и все это одновременно. Граф вяло дотянулся до бархатного шнурка в изголовье кровати, подергал. Вскоре дверь распахнулась, являя дворецкого и, по совместительству, камердинера Иеремея. В руках он держал большой бокал, наполненный чем-то мерзким на вид.

— Её сиятельство приказали, — благоговейно сообщил Иеремей, помогая графу приподняться и сесть на постели. — Пейте, ваше сиятельство.

— Какую гадость ты принес, Иеремей, — сморщился граф, осторожно принюхиваясь. — Она что — отравить меня решила?

Пахло, однако, приятно. Камердинер замахал руками.

— Что вы, что вы, ваше сиятельство! Это средство от похмелья. Их сиятельства Роксидион и Зарион уже опробовали! Им помогло, они уже и ванну приняли и готовы к принятию пищи.

Графа перекосило. Однако он, тяжко вздохнув, решился, и глотнул. Покатал на языке, прислушиваясь к ощущениям, проглотил… И жадными глотками допил остальное. А через пять минут сорвался с кровати, бросился в ванную и согнулся над раковиной. Полоскало его знатно. Так, как в тот первый раз, когда отец заставил его пить, чтобы опытным путем определить норму, за которую заходить нежелательно. Иеремей стоял рядом, придерживая своего господина, подавая чистую воду, и ласково бормотал что-то утешительное.

— Да уж, — выдохнул граф, когда экзекуция завершилась, чувство похмелья растворилось в иных ощущениях, а мысли собрались там, где им и положено быть. — Знатное средство, ничего не скажешь!

— Не извольте сомневаться, ваше сиятельство, — подтвердил камердинер. — Извольте ванну принять, я уже все приготовил.

Примерно через час его сиятельство граф Тариэл Тарский спокойным шагом вошел в малую гостиную… И тут же выскочил обратно. Осмотрел коридор, сделал пару шагов, повернул обратно. Снова вошел. Наткнулся взглядом на приятеля. Роксидион сидел в кресле у топящегося камина, а посреди комнаты был накрыт к завтраку стол.

Сверкал столовыми приборами, благоухал легкими закусками. А в центре стола возвышалась большая супница с огненным хашем: густым мясным супом с пряностями и кореньями, помогающим снять все последствия вчерашнего разгула.

— Чего ты мечешься? — удивленно спросил его друг, откладывая в сторону свежую газету.

— Да так… Пытаюсь понять, куда делось все, что мы вчера здесь бросили. Иеремей никогда особо с уборкой не торопился…

Вскоре к ним присоединились все остальные участники попойки. Молча уселись за стол, и какое-то время поглощали предложенное, не спеша обмениваться впечатлениями. Первым отвалился от стола Роксидион. Перевел дыхание, взглянул на приятелей.