– Я нашла кусочек мыла. Оставила на краю ванной.

– Спасибо.

Оказавшись в ванной комнате, я поняла, что несмотря на то, что не знаю, сколько у нас было времени и когда вернется Марс, я не смогу просто встать под душ и смыть с себя весь этот бесконечно долгий, раздирающий в клочья день. Мне хотелось уйти под воду и уплыть в тот момент, когда моя жизнь была размеренной и спокойной, чтобы забыть о боли и не чувствовать, как сердце расходится на части от осознания того, что больше у меня нет дома, нет семьи. Нет ничего.

Закрыв ванну пробкой и открыв воду до предела, я долго смотрела, как вода заполняет собой все, окутывая влажным удушливым туманом маленькую комнату, прежде чем сбросила одежду и опустилась в нее, нырнув с головой и задерживая дыхание так долго, как только могла.

Я не слышала, как он вошел, но почувствовала на себе руку, которая легко запуталась в моих мокрых волосах, приподнимая над водой и заставляя окунуться в синеву любимого взгляда.

Сапфир ничего не говорил, просто залез в ванную, положив меня прямо на свое обнаженное тело и обняв горячими руками, по сравнению с которыми вода казалась прохладной.

И несмотря на то, что он был весьма очевидно возбужден тем, как касались друг друга наши мокрые обнаженные тела, Франки мужественно держался и не предпринимал никаких попыток для близости, ощущая, что я не готова к этому ни морально, ни особенно физически.

Он просто обнимал меня, чуть поглаживая кончиками пальцев, и словно вслушивался в мои разодранные эмоции, когда тихо проговорил, едва касаясь губами моей щеки:

– Знаешь, я плохой собеседник. Грубый. Язвительный. И сразу бью в лицо, если кто-то пытается перечить моему мнению.

Я хохотнула, покачав головой:

– Очень необычный способ убедить оппонента в своей правоте.

– Не помню такого случая, чтобы могли перечить, лишившись передних зубов, и заработав перелом челюсти.

Я тихо рассмеялась, пожав плечами:

– Зато ты честный.

– Но я неплохой слушатель, Микки. Иногда нужно выговориться, чтобы на душе стало легче, - его руки обняли крепче, прижимая к широкой мощной груди. - Поговори со мной. Мне невыносимо чувствовать, как ты молча страдаешь…

А я не знала, что сказать. Мне казалось, что слова не помогут. Даже слезы не помогут. С этим просто нужно было научиться как-то жить. Пусть не сразу, а после долгих и мучительных недель, месяцев и лет. Когда-нибудь, в будущем я смогу не думать об этом каждую секунду, но все равно буду содрогаться и замирать всей душой каждый раз, когда буду слышать, как кто-то обращается к кому-то «папа».

Франки молчал, гладя меня руками и впитывая, словно губка все то, что крутилось теперь во мне, поэтому я чувствовала, что перед ним обнажено не только мое тело, но и душа. Но теперь я не сдерживала своих мыслей о том, что во всем этом лживом непонятном мире у меня остался только он – мой зверь.

Я никогда не любила все эти громкие слова, не веря в их искренность за напускной красотой, но в этот момент почему-то подумала о том, что отныне мой дом там, где мой зверь. Не важно в лесу, в горах или городе. Только бы он был рядом, согревая мою душу своими руками и этой проникновенной тишиной, в которой мы снова дышали в такт, словно были единым целым.

– …у меня есть дом, - нарушил молчание Франки, говоря смущенно и хрипло, но искренность его слов и намерений я ощутила до мурашек на коже, всем сердцем, которое задохнулось от переполняющей нежности и благодарности.
– Рано или поздно это все закончится, и я бы хотел, чтобы мы жили в нем. Вместе. Конечно, это не особняк, в котором ты всегда жила, но я сделаю ремонт и…

Сапфир замолчал, смутившись еще сильнее, когда я повернулась на нем, ложась теперь лицом к лицу, и обняла за шею крепко-крепко, чувствуя, как потекли горячие слезы. Не от боли, а от счастья того, что он со мной! Он – мой! Пусть резкий, пусть кровожадный, но такой родной и надежный!

Он обнял меня в ответ, так крепко, что на секунду перехватило дыхание, сипло выдохнув, когда я ощутила, как заколотилось в груди его сердце, в стуке которого я услышала все то, что он не смог сказать сейчас. Но я узнала и поняла.

– …не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за все это, - выдохнул Сапфир в мои мокрые волосы, я всхлипнула, но широко улыбнулась:

– Посмотрим на твое поведение, хулиган!

Франки рассмеялся хрипло, но облегченно, прижавшись губами к моему плечу, и прошептал, обдав горячим дыханием:

– Я больше никогда не оставлю тебя, Микки. Клянусь.

В этом трогательном волнительном моменте было идеально все, кроме стука в дверь и голоса Карата:

– Молодежь, поторопитесь. Марс уже поблизости.