Рафаэль неуклюже размахнулся и двинул Данилу по лицу. Тот уклонился, как заправский боксёр на ринге, и ответил молниеносным ударом в живот. Рафаэль согнулся пополам и захрипел. Данила пнул соперника ногой, и тот грохнулся на бетонный пол.

— Что ты наделал?! — Надя бросилась к Рафаэлю, не зная, чем помочь.

— Кто это такой? Где ты его откопала? — презрительно спросил Данила.

— Нигде! Он сам из Москвы приехал!

— К тебе? — удивился Данила.

— К нам! Это мой двоюродный брат. Он приехал с мамой к нам в гости!

— Что ж ты сразу не сказала?! — Данила кинулся поднимать Рафаэля.

Они вернулись домой с сосисками, куском сыра и коробкой «Раффаэлло». Теперь это название заиграло для Нади новыми красками: «Раффаэлло» от Рафаэля. Круглые белоснежные конфеты напоминали шапку блондинистых кудрей.

— Этот гопник — твой парень? — спросил Рафаэль, потирая солнечное сплетение. — Дерётся как чёрт.

Сам Рафаэль дрался как девчонка, но это не расстроило Надю. Наоборот, добавило ему очков! Её брат был интеллигентным и воспитанным человеком, а не деревенским хулиганом.

— Что ты, никакой он мне не парень! Просто учились в одной школе, он старше на два года.

— Приставал к тебе?

— Ну как? Ухаживал, в кино звал… Но дядя Марат запрещает встречаться с парнями, поэтому я никуда с ним не ходила, — она подумала и добавила: — Не очень-то и хотелось.

— Значит, ты ещё… невинна?

Вопрос прозвучал не грубо и не пошло, но Надя вспыхнула. Было в интонации Рафаэля что-то вкрадчиво-многозначительное, что-то волнующее.

— Да ладно, я же твой брат! Мне ты можешь сказать правду.

— Ну… да.

— А твоя сестрёнка Любаша? Ей дядя Марат не запрещал гулять с мальчиками?

— Не думай про неё плохо, пожалуйста! Она хорошая, просто скрытная и недоверчивая. Даже я не знаю, кто отец ребёнка. Наверное, предатель какой-нибудь: был бы нормальный парень — женился бы на ней, правильно? Не бросил бы беременную девушку.

— А она не думала избавиться от ребёнка? — спросил Рафаэль.

— Думала, — честно ответила Надя, — но дядя Марат был против. Сказал, что поможет с приданым для малыша, — коляску купит, памперсы, кроватку. Мне обещал повысить зарплату.

— Этот ваш дядя Марат просто благодетель какой-то… А ты никогда не хотела сбежать из дома, чтобы не повторить судьбу Любаши? Или тебе нравится жить в Юшкино — безработная мама, беременная сестра, поклонник из сельпо? Нищета вокруг и депрессия. Я б не выдержал.

Надя искренне рассмеялась:

— Куда сбежать? Кому я нужна?

Две сестры — местная Оксана и приезжая Полина — уже преодолели неловкость после долгой разлуки и оживлённо болтали, сидя за столом. Они пили чай, но, видимо, что-то в него добавили, потому что щёки у обеих разгорелись, а глаза неестественно блестели. Сейчас, несмотря на огромную разницу во внешности, они выглядели родными сёстрами: одинаковый овал лица, одинаковый разрез глаз, только носы и губы разные. У тётки — по-модному вздёрнутый носик и пухлые губки, а у мамы — обычные, какие природа дала.

Любаши с ними не было — похоже, спряталась в своей комнате. Она стыдилась выпиравшего живота и предпочитала проводить время в одиночестве.

— О, дети вернулись! — воскликнула тётя Поля. Она больше не растягивала по-столичному слова, а говорила обычным языком — как все в Юшкино. — Закуску купили? Малыш, у тебя всё в порядке? Ты какой-то запыханный.

— В порядке, мам.

Рафаэль выложил добычу на стол и сел рядом. Тётя Поля выудила из пакета сосиску и начала жевать прямо в целлофане.

— И вот лежу я на массажном столе: один массажист массажирует одну ногу, а другой массажист мсжиру… мысыж… Короче, лежу я и думаю: а не съездить ли мне на родину? Не навестить ли родных и близких?

— Каких родных? Все давно умерли. У тебя только один родной человек остался — это я! — сказала мама. — А ты пропала на двадцать пять лет — и прямо перед моей свадьбой! Представляешь, с каким настроением я замуж выходила? Младшая сестра исчезла! Ни адреса, ни телефона — как в воду канула! Мы уж думали, с концами, а ты вон какая стала — лучше прежней! Муж миллионер, сын студент МГУ, сама как девочка в сорок два года.

— Не называй эту ужасную цифру! — воскликнула тётя Поля. — Все думают, что мне тридцать пять!

— А как же сын? Сколько ему лет?

— Рафику двадцать четыре, но я всем говорю, что родила его очень рано.

— В одиннадцать? — засмеялась мама. — И тебе верят?

— Ай, кто там будет считать? — отмахнулась тётя Поля. — Спрашивать женщину о возрасте — дурной тон!

Надя вздохнула и отошла к плите, чтобы сварить сосиски и пожарить картошки. Выходило, что тётя родила Рафаэля в восемнадцать лет, — после того, как сбежала из Юшкино и встретила в Москве тирана-адвоката. Тоже рановато, но хотя бы в законном браке, а не как Любаша — без мужа, без поддержки, под косыми взглядами деревенских зубоскалов.