На следующий день я возвращалась в мастерскую с легким опасением, но все было в порядке. Слесарь еще раз пожурил меня за рассеянность, но ключ отдал. Так что теперь дело за малым — остаться на ночь в мэрии и залезть в архив.

С Эриком поболтать не удалось, его вниманием всецело завладел какой-то мужчина со старомодным цилиндром под мышкой, поэтому я собрала свои наброски и отправилась к своей заказчице.

Аннабель мои идеи одобрила, а я осторожно спросила:

— А есть у вас среди приглашенных семья с маленьким ребенком? Будет очень мило, если он или она принесет кольца к алтарю

— Да, это действительно очень мило, — как-то натянуто рассмеялась Аннабель. — Но я не уверена, что смогу найти подходящего ребенка.

— Совсем никого нет на примете? Я думаю, его будет совсем несложно найти.

— Нет… Я не помню точно, — замялась она, — может быть еще раз посмотрю списки гостей… Впрочем, я буду иметь эту идею в виду.

А ведь она занервничала. Очень интересно.

— Тогда давайте продолжим работу, — предложила я и потянулась за карандашами.

В глазах Аннабель на секунду мелькнуло облегчение, и она сразу приняла нужную позу.

Я сосредоточенно рисовала, Аннабель молчала, изредка хмурясь каким-то своим мыслям, и только под конец подала голос:

— Вивиан, мы завтра устраиваем здесь маленький праздник, вечеринку для самых близких. Я буду рада, если вы придете.

Вечеринка? Почему бы и нет. Отличный повод присмотреться к мэру и его окружению.

— С удовольствием, — ответила я.

— Если вам нечего надеть, я вполне могу одолжить вам какое-нибудь платье, — любезно предложила девушка.

А меня чуть не передернуло от мысли, что я надену ее платье. Не уж, обойдусь. Недавно на витрине одного из магазинов видела довольно милое маленькое черное платье. А с деньгами, полученными в качестве аванса за картину, вполне могу его купить.

— Спасибо, Аннабель, но у меня все есть, — вежливо отказалась я.

— Что ж, тогда жду вас завтра. Простите, что не могу вас проводить, но мне срочно надо убегать.

— Ничего страшного, дорогу я помню, а ваш дворецкий откроет мне дверь.

Аннабель улыбнулась и торопливо ушла. А я медленно собирала карандаши, прикидывая, когда можно заканчивать картину. Осталось совсем немного, и причины тянуть ещё я не видела. В принципе, если мне понадобится попасть в этот дом, повод и так будет.

— Вивиан, — неожиданно раздавшийся голос господина мэра заставил меня вздрогнуть. — Рад, что успел вас застать здесь.

Я застегнула рюкзак, навесила на лицо фальшивую улыбку и медленно обернулась.

— Добрый день, Тобиас. Вы так внезапно появились.

— Простите, не хотел вас пугать, — мужчина вошел в комнату и закрыл дверь. — Как продвигается работа над картиной?

— Я уже почти закончила. Думаю, еще день, и ваш подарок будет полностью готов.

— Это просто чудесно, — протянул мэр, подходя ближе. Я неосознанно попятилась и уперлась спиной в невысокий комод.

— Но я надеюсь, — продолжил он, — что после этого вы все же не лишите старика своего общества?

— Ну что вы, — хихикнула я притворно, — какой же вы старик. Мужчина в самом расцвете сил. Думаю, что вы не страдаете от недостатка женского внимания.

— Я очень рад, что вы считаете именно так, Вивиан, — вкрадчиво произнес господин Морт.

Он стоял совсем рядом со мной, и я почувствовала, как чужая рука легла мне на талию. Хотела вырваться, но тут он посмотрел мне прямо в глаза, и я оцепенела.

Непроницаемо черные, холодные, похожие на бездну. И в эту бездну я начала медленно падать. Перестала слышать звуки вокруг, чувствовать, осязать. Сейчас значение имели лишь всполохи, что пульсировали в его зрачках. А все прочее — недолговечно и эфемерно. Прошлая жизнь, люди в ней, чьи-то чувства — медленно растворялись и уносились прочь. Чужой голос зазвучал прямо в голове, мягко, но настойчиво. Уговаривая, искушая, убеждая.

Вивиан… можно узнать друг друга поближе… понравилась с первого взгляда…

А я слушала и падала, падала, падала… И у этого полета не было конца. Или все же был?

Резкая боль обожгла кожу на груди, будто к ней приложили раскаленный камень. В лицо как плеснуло ледяной водой. Резко вздохнула, сбрасывая чужой морок. Что-то загрохотало, я дернулась, вырвалась из чужих объятий и отскочила. Прижала руку к груди, где все еще было больно, и ошарашенно уставилась на громоздкую бронзовую статуэтку, что стояла на комоде, а теперь валялась на полу.