Аккуратно, выводя каждый символ, написала мелком на гладкой поверхности стола заклинание, посыпала сверху горючем порошком и разложила по символам рунические камни. В центр поместила фигурку.

Сейчас я могу провести ритуал лишь наполовину, но до полуночи мне нужно его непременно закончить. А чтобы закончить… мне нужен волос графа. Хм… Надеюсь, они сыплются у него сами, достаточно будет снять один с плеча и не придется выдирать. Выдирать не хотелось бы…

— Госпожа!.. — в дверь постучала камеристка, а ее голос казался встревоженным.

— Вилма, я иду! — выкрикнула, поджигая от свечи лучину. — Еще десять минут!

— Госпожа, танцы! — умоляюще протянула камеристка.

Проклятье… танцы.

Я не должна отвлекаться, одно неосторожное движение и ритуал может обернуться проклятьем. Проклятьем для меня. Ведьмам часто достается…

Медленно выдохнула, повторяя слова заклинания и подожгла порошок. Символы вспыхнули, ослепляя!.. Не отвела взгляд, продолжая смотреть на фигурку кота и шептать въевшиеся в память слова.

Рубиновые глаза сверкнули и погасли. Остался волос и капелька моей крови…

Осторожно накрыла стол предусмотрительно снятой скатертью, не стала раздвигать портьеры и вышла в спальню, плотно закрывая за собой двери.

— Вилма, — произнесла серьезно. — Я не хочу накладывать на дверь проклятье, но прошу… не входите.

В глазах камеристки промелькнул легкий испуг. Представила, как выглядит со стороны мое поведение, и сама ужаснулась.

— Ничего дурного я не делаю, Вилма, — произнесла уже спокойнее и отошла от двери. — Никаких запрещенных ритуалов на крови. Просто пытаюсь выполнить задание распорядителя отбора, но я ведьма и пользуюсь теми средствами и знаниями, что мне доступны.

— А входить нельзя потому…

— Потому, что тогда вся моя работа будет напрасна, — продолжила я с улыбкой. — Ритуал не закончен и любой сдвиг рунического камня или прикосновение к столу чужого человека плохо обернется для меня.

Вилма заметно облегченно выдохнула и попыталась понимающе улыбнуться.

— Танцы совсем скоро, пора бы нам подготовиться.

— Снова переодеваться? — обреченно спросила и печально вздохнула. — Хорошо. Делайте, что нужна, Вилма. Я полностью в вашем распоряжении.

Принять ароматическую ванную оказалось самым простым. Самый сложным… откачать камеристку, когда она увидела выбранное мной белье. Чулки, кружевные подвязки… и бюстгальтер из тончайшего гипюра.

Накинула на себя шелковый халатик и подала камеристке стакан с водой: несчастная безвольно рухнула в кресло и прикрыла глаза, пытаясь справиться с чувствами.

— Если женщине почти тридцать, можно позволить быть немного раскованной и капельку сексуальной, — произнесла я и повернулась к раскрытому гардеробу.

— Кто вам это сказал? — донесся жалобный голос камеристки, заставив меня усмехнуться и вытащить из шкафа самое откровенное, на мой взгляд, платье.

— Мадам Дитрих, — улыбнулась, приложила к себе наряд и повернулась к камеристке, видимо, чтобы добить ее окончательно.

— Святая Благородица… — прошелестела губами Вилма и махом допила воду. — Если вы серьезно вознамерились надеть для танцев это… то следует идти до конца, — произнесла она решительно и рывком встала с кресла.

«До конца», в случае Вилмы, означало поднять волосы в высокую прическу, полностью обнажив шею и спину, чтобы они не прятали серебряную цепочку вдоль позвоночника.

Шею едва прикрывал кружевной воротник, а спину — прозрачная органа. Кружево на груди, которую поддерживает плотный каркас лифа, а юбка платья гладкая, переливающаяся, словно жемчуг.

Вилма оглядела меня придирчивым взглядом и выдохнула через нос, поджимая губы.

— Макияж сделаем ярче. Подчеркнем губы и глаза. Глаза у вас невероятные…

Я же беспечно пожала плечами и осторожно опустилась в кресло перед зеркальным трюмо.

Пусть Вилма делает, что считает нужным. Это не имеет особого значения… Я знаю исход этого отбора. И мне даже немного жаль остальных «невест»: они искренне на что-то надеются, не подозревая, что у них нет ни шанса. Хотя… может, Граф передумает, отпустит меня и женится по-настоящему? Такое ведь возможно?

Вспомнила суровое лица Адриана и мысленно передернулась. Нет. Этот человек не может влюбиться. Просто невозможно. Он не способен на чувства, в его серых глазах царит стужа, Адриан холоден ко всему, что не касается работы. Уверена, когда казнят ведьм, его глаза загораются живым блеском…

Мурашки стремительно ползли по рукам и спине, а в груди сдавила тяжесть. Я связалась с опасным человеком… нет, не человеком. Некромантом. И кажется, только сейчас стала это осознавать.

— Готово… — как-то блаженно вымолвила камеристка и отступила. — Можете смотреть, госпожа. Вы прекрасны…