— Элоиза, — вдруг услышала она и вздрогнула от неожиданности.

Оглянулась. Марни проснулся и шевелился.

— Снова болит? — она поставила бокал на стол.

— Подойдите-ка сюда, — сказал он таким тоном, что она сама не поняла, как послушалась. — Сядьте. И смотрите на меня, а не на мою ногу, — он приподнялся, оперся на локоть и внимательно смотрел на нее. — Я правильно понимаю, что вам не дает покоя ваш меткий выстрел? — и так вцепился в нее взглядом, что она не смогла уйти от ответа.

— Да, вы правильно понимаете.

— Тогда и вы должны понимать, что в таких случаях или — вы, или — вас. Я лично очень рад вашей меткости, потому что иначе могло сложиться так, что мы бы сейчас с вами не разговаривали. Псих с оружием — это ещё хуже хладнокровного меткого стрелка. Не знаю, в кого бы он стрелял, в вас или в меня, это было бы равно неприятно. Вы очень облегчили Лодовико спасательную операцию, вы это понимаете? У нас благодаря вам было ощутимое преимущество, это позволило нам выйти из ситуации без потерь. Ясно?

— Ясно.

— А теперь принесите коньяка. И себе тоже. Пожалуйста, — добавил он секунду спустя.

Она повиновалась — встала, налила еще в один бокал, принесла свой и вернулась. Он взял у нее бокал и широко улыбнулся.

— Вы… довольны? — удивилась она.

— Конечно. Операция прошла с минимальными потерями, несмотря на то, что сначала все пошло не так, как надо. Вы оказались необыкновенно ценным участником, правда. Я восхищен. Вы не потеряли самообладания, пока мы с вами сидели в подвале, вы сохранили оружие при обыске, вы сумели им воспользоваться, чем спасли жизнь себе и мне. И потом еще и дыру в моей ноге почистили. Думаю, Шарль и не догадывается, насколько удачно он подобрал себе сотрудника.

— Да уж, обычно, сидя в кабинете, мне не приходится ни стрелять, ни раны перевязывать.

— И я надеюсь, не придется. Вы пейте, пейте. До конца пейте. Там на столе лимона не сохранилось?

— Я посмотрю, — она поднялась, дошла до стола, побросала в тарелку ломтиков и вернулась. — Возьмите.

— Спасибо, — он взял дольку, улыбнулся ей. — Знаете, я сейчас убедился, что всё в конце концов оборачивается к лучшему. Если бы вы тогда, давно, от меня не убежали, и мы были бы вместе эти полгода, то я ни за что не допустил бы вашего участия в операции, даже как статиста. Я бы нашел способ отправить вас из офиса Моллини обратно во дворец. И никогда бы не узнал о вас и ваших способностях так много. Вы, оказывается, совсем не такая, какой мне представлялись раньше. И я пока еще не знаю, что мне с этим делать.

— Оставить все, как есть? — она подняла бровь и тоже взяла с тарелки лимон.

Протянула тарелку ему, он потянулся, видимо, неудачно шевельнулся, поморщился.

— Как есть не хочу, хочу здоровую ногу.

— Это вопрос времени. Давайте сюда бокал, я уберу, — забрала, унесла на стол.

— Скажите, Элоиза…

— Да? — она задержалась у стола.

— Подойдите, подойдите, — он дождался, пока она подойдет, потом спросил: — Скажите честно, вам было страшно?

Она чуть улыбнулась.

— Сделать вам комплимент?

— А попробуйте.

— Вы были настолько спокойны, что я рядом с вами абсолютно ничего не боялась. Вроде как вы рядом, вы контролируете происходящее в любом случае, и поэтому все будет хорошо.

Даже в полутьме она увидела, как сверкнули в ответ его глаза.

— Не могу сказать, что на самом деле всё время контролировал происходящее, но мне всё равно приятно. Спасибо, Элоиза.

— Да не за что. Отчего бы не сказать правду?

Помедлила, думала — сесть рядом с ним или вернуться в кресло.

— Элоиза, вы не могли бы еще раз взглянуть на мою ногу?

— Конечно, — она села на край кровати и положила правую ладонь на повязку.

Видимо, она не совсем правильно сделала обезболивание, раз эффект оказался таким недолгим.

— Не знаю, что вы там делаете, но так ощутимо лучше.

— Я рада.

— Медицинского колледжа в вашем резюме не значится, кстати.

— Это была школа. Обычная католическая школа.

* 10 *

Утром Карло и Марко сначала просто ждали. Потом нетерпеливо ждали, пока Себастьяно уже проснется и позовет их помогать ему вставать и одеваться. А потом им надоело ждать, и Карло осторожно поскребся в дверь. Потом постучал. Потом заглянул. И лицо его изумленно вытянулось.

Себастьяно спал сном младенца. У него под боком клубком свернулась донна Эла — полностью одетая, но при этом не отпускающая руки от повязки на ране. Спящая так же крепко.

Марко заглянул через плечо, и глаза у него стали как плошки.

— Пусть спят, что ли? Или наоборот, будить монсеньора и тащить домой, пусть там Бруно его скорее лечит? — озадачился Карло.

— Ага, разбудишь, а потом по голове получишь, разве нет? — Марко не из тех, кто рискует понапрасну.

— Да мы же как лучше, разве нет?