– Александр Николаевич?– взволнованно спросил водитель. Доктор отмахнулся. Внизу – черная, холодная вода. Кинь в нее что угодно – проглотит и растворит в своей жадной, бездонной темноте. Арцыбашев представил, как он прыгает в нее – черную, словно нефть, и такую же вязкую; захлебываясь, идет ко дну… Ужасная и глупая смерть. Она далеко не мгновенная. Пуля в висок или петля на шею гораздо милосерднее.

Арцыбашев дослал портсигар и закурил. Его труп отнесет ниже по течению. Там его, с помощью крюков и сетей, вытащат – посиневшего, раздувшегося, едва узнаваемого. Похоронят в закрытом гробу, рядом с Анной… Арцыбашев сделал последнюю затяжку и отбросил окурок как можно дальше. Он потонул с легким, едва слышным пшиком.

– Поехали к Тарасовой,– сказал он, вернувшись в машину.

Любовник-банкир снял для нее трехкомнатную квартиру в одном из новых особняков. Арцыбашев стучался в дверь подъезда несколько минут, пока за ней не зажегся свет.

– Что надо?– рассерженно бросил вахтер.

– К Тарасовой,– Арцыбашев сунул ему помятую купюру и прошел в фойе.– Провожать не надо.

– Да тише вы, уже полночь!– вахтер, которому это место досталось по блату, очень дорожил им.

Тарасова жила на самом верху. Топая как можно громче, назло другим квартирантам, Арцыбашев добрался до нужной двери и нажал на звонок.

– Вика, открой,– попросил он, услышав за дверью мягкие шаги.

Щелкнув, дверь отворилась. Молодая, светловолосая девушка в легком цветастом халатике (не иначе, собиралась спать) состроила удивленное лицо:

– Александр Николаевич?

– А кого ты ждала?– улыбнулся он.

– Никого. Проходите, я одна.

– Твой банкир все еще в Москве?

– В ней самой, с семьей возится. Обещал приехать на следующей неделе.

Арцыбашев снял плащ и пиджак, хозяином прошел в гостиную:

– Хорошее место он тебе нашел. И мебель обставил хорошую.

– Рада, что вам нравится,– девушка, гремя посудой, возилась на кухне.– Хотите чаю?

– Можно.

Арцыбашев сел в кресло. Напротив стоял большой, явно раздвижной диван. Возле него – изящный металлический столик. На стене книжные полки с юридической литературой – похоже, банкир бывал здесь довольно часто. У самого входа висел плакат Мариинского театра с постановкой Лебединого озера. Среди фамилий актрис числится и ее.

– Как нога, не беспокоит?– спросил Арцыбашев.

– Все просто чудесно,– девушка вошла с подносом, на котором стояли чашки и сахарница. Поднос отправился на столик.– Репетиция прошла замечательно,– девушка, сохраняя на лице вежливо-кокетливую улыбку, села на край дивана. Он указал на плакат:

– Премьеру больше не перенесут?

– Пусть только попробуют. Отыграем здесь, и в Москву. Мой мне обещал.

– Любишь его?

– А что такое?– Виктория хитро улыбнулась.– Хотите отбить?

– Хитрая ты вертихвостка, и молодая,– улыбнувшись, ответил Арцыбашев.

Девушка обиженно надула губки:

– Александр Николаевич, я вас не оскорбляла…

– Да ладно, я пошутил.

– Ох, и шуточки у вас…

– И все-таки? Любишь или нет?

– Ну,– она томно потянулась, демонстрируя свою исключительную гибкость.– С не любимым в одну постель не ляжешь.

– Со мной же легла,– напомнил Арцыбашев.

– Причем здесь вы?– удивленно спросила девушка.– Вы мне тоже очень нравитесь.

– А если мужа заведешь, детей? Что тогда?

Виктория задумалась.

– Странные вы разговоры разговариваете, Александр Николаевич. Мне рано думать о муже.

«Верно,– мысленно согласился Арцыбашев.– Такая прилипала будет только к чужим приставать. Своего никогда не заведет».

Он не любил Викторию, какие бы слухи вокруг них не ходили. Она была милой, но флиртуя, начинала просто по-детски дурачиться. Глупенькая и легкомысленная – словно птичка, она была готова броситься на грудь к любому, кто посулит золотую клетку и шелковую постель.

Как бы невзначай, девушка спустила край халата, обнажая розовое плечико. Арцыбашеву вспомнилось, как он целовал его – такое милое, нежно-бархатистое, как и все остальное ее тело. Виктория, как хорошая балерина или гимнастка, обладала удивительно хрупким и красивым телосложением. На вид ей было не больше шестнадцати, а реальный возраст – двадцать три, был указан только в ее паспорте и медицинской карточке.

– Александр Николаевич,– томно прошептала она.– Вы пришли в такое позднее время, задаете такие странные вопросы…– ее голубые глаза смотрели игриво, узкие губы стянулись в предвкушающей улыбке.– Вы хотели провести осмотр?