— Джонсноу, — продолжала Ася, — одним словом. Джонсноу Иванович. Или просто Наруто. Отлично подойдет и мальчику, и девочке.

— Нет, нет и нет. Все ваши варианты никуда не годятся. Я их никогда не согласую.

— А мне нужно их с вами согласовывать? — озадачилась Ася.

— Конечно. Если вы заботитесь о моем ребенке, я просто обязан позаботиться о вашем.

— Мы заберем Васю! — решила Ева. Ася кашлянула, и девочка поспешно добавила: — Папа.

— Ка-а-а-айф, — Ася плюхнулась на покрывало, расстеленное на траве. С неё лилась вода.

Адам слегка поморщился, но не отодвинулся.

— Вы бы тоже искупались, что ли, — блаженно посоветовала Ася, — вода прям теплючая.

— Я не купаюсь в разных прудах, — сдержанно уведомил её Адам.

Ева и Димдим носились с щенком по берегу. Клякса пряталась в лопухах и смотрела на подрастающую конкуренцию с неодобрением.

— А, ну да, — пробормотала Ася, — исключительно бассейны с горной водой.

— В вашем пруду тина!

— Ничего и не тина. Экологически чистый пруд. Мы с сестрой все детство из него не вылезали. И ничего, в лягушек не превратились.

— Вы росли прямо здесь?

— Ага. Катьке достался родительский дом, когда мои предки свинтили в деревню. А вы, поди, отдыхали исключительно в турциях и евпаториях?

— Моя мама… не хочет больше видеть море. Поэтому в детстве я проводил каникулы в саду.

— А загородный лагерь?

— С ума сошли? Мама бы умерла от беспокойства.

— Во дела, — сочувственно протянула Ася.

Адам склонился над ней, разглядывая веснушчатую спину.

— Допустим, осиновый кол между лопаток. Черепаха со слонами на пояснице.

— Еще козявка на запястье, — похвастала Ася, села и повертела рукой у него перед носом. Нелепая татуировка, похожая на таракана, по неведомой причине приводила его няню в детский восторг.

— Какая-то абракадабра на щиколотке, — продолжал инвентаризацию Адам.

— Expecto Patronum, — возмутилась Ася тому, что он не понимал самых очевидных вещей, — мой патронус — бурундук, — и она надула щеки.

Он решил игнорировать всю эту бесовщину.

— Но где еще одна татуировка?

— В надежном месте, — Ася закуталась в полотенце, — вы её никогда не увидите.

— Что, прям там?

Под его взглядом Ася мучительно покраснела.

Да и Адам ощутил, как полыхнули его уши.

Ему плевать на то, как она выглядит. Ася же не двадцатилетняя красотка, чтобы быть ему интересной.

Все было хорошо до того момента, пока Адам не принялся пересчитывать её татуировки.

Она вполне невозмутимо сновала перед ним в купальнике и вовсе не думала, что у неё на бедрах и боках отложился весь жизненный опыт.

Она современная женщина на бодипозитиве и имеет право выглядеть, как угодно.

Вообще возвращение подростковых комплексов, считавшихся давно похороненными, было плохим знаком.

Нет никакого смысла хорохориться перед этим красивым мальчиком, который по-братски целомудренно проводил свои ночи в её постели.

Она просто тетушка из Таганрога.

— Не знаю, — с максимальным достоинством произнесла Ася, — что вы имеете в виду под «прям там», но мой ответ — нет. Не прям там.

«Как выйдете — налево», — едва не добавила она, но воздержалась. У мальчика и так уши полыхали.

— Для чего вам нужны… эти украшательства? — спросил Адам.

В белой футболке и белых легких брюках он выглядел странновато на заросшем берегу маленького прудика.

— Осиновый кол от упырей, — пояснила Ася. — Я его набила, когда один мой бывший из милого юноши вдруг превратился в чудовище. Заклинание вызова патронуса — от тех, кто выпивает из тебя всю радость и надежду. Это появилось после того, как я порвала с одним абьюзером, который едва не довел меня до хронической депрессии. Великий А’Туин… ну черепаха…

— Дайте догадаюсь. Четыре слона на ее спине и еще один, который падает… у вас что, был период поиска себя и полиамории?

— Что? — от неожиданности она расхохоталась. — Господи боже, четыре с половиной слона на бедную черепашку? Нет, к стахановскому труду я и по молодости лет не тяготела. Эта метафора, а не оберег, понимаете? Мне нравится представлять себя гигантской черепахой, плывущей в открытом космосе… На самом деле, я выбирала между космической черепахой и звездным китом, ну тем самым, который любит детей. Из Доктора Кто, понимаете? В любом случае, это символ моего принятия собственного одиночества как заслуженной награды после многочисленных страданий в нездоровых отношениях…