— Плакала?

— Я бы даже сказал — рыдала в голос.

Ася улыбнулась.

— Это же прекрасно. Человек выражает свои эмоции.

— Ну, я бы предпочел все-таки, чтобы моя няня не доводила мою дочь до слез, — покачал головой Адам и пригладил ее волосы. — Хотите торт?

— Хочу, — она упрямо выдвинула вперед подбородок. — Торт и отдельную кровать. Ночуйте уже у себя.

— Хорошо, — сдался Адам. — Сегодня переночую.

— Вы брали мастер-классы у иезуитов?

— Ха, давал мастер-классы иезуитам!

На кухне Ева невозмутимо ела ложкой глазурь. Коржи, до конца не смазанные кремом, валялись на полу.

— Васька уронила, — объявила девица с вызовом.

Васька, дрыхнувшая на диване, чутко дернула задними лапами.

— Придется наказать Ваську, — ответил Адам, хмурясь. Он не очень понимал, почему сегодня его дочь ведет себя так взбалмошно.

— А маленьких наказывать нельзя, — возразила Ева энергично.

— Еще и спорит, — пожаловался Адам Асе.

— Некоторые папы ужасно разбаловались, — скорчила гримаску Ася. — Ой, — и она вдруг схватилась за живот.

— Что? — перепугался Адам.

— Моя козявка говорит… Что-что? Она говорит, что сердится на меня.

— Твоя козявка не умеет говорить, — неуверенно протянула Ева.

— Трындит, как миленькая. Иногда целыми ночами рассказывает странные истории.

— Господи боже. Что будет, если еще и ваш ребенок будет целыми ночами рассказывать странные истории? — задался вопросом Адам.

— И почему козявка сердится? — спросила Ева.

— Она говорит, что я слишком мало сегодня целовала ее любимицу, — и Ася, обхватив руками плечи его дочери, осыпала ее поцелуями. Как будто та сделала что-то хорошее.

— Я ее любимица? — уворачиваясь, спросила Ева.

— Она от тебя просто без ума. Но ей ужасно жалко твоего бедного папу. Ведь он так старался, чтобы испечь этот торт. Представь, что Васька съест твой рисунок, над которым ты трудилась весь вечер.

— Я некрасиво нарисовала.

— Перфекционизм враг для творчества, — Ася вздохнула. — Беда в том, что моя козявка совершенно не умеет правильно сердиться. Глупая, глупая козявка.

— У вас и на этот счет есть правила? — спросил Адам, убирая с пола.

— Конечно, — Ася отпустила Еву и встала посреди комнаты. — Сначала надо три раза как следует топнуть ногой по полу, — и она топнула три раза, — потом упереть руки в боки, — она сделала и это, — а потом громко сказать: я сержусь, потому что моя няня ушла гулять без меня! Иди ко мне, — она потянула Еву за собой. — Попробуй.

— Я не буду топать, я же не маленькая, — отказалась девочка. — Пусть твоя козявка топает.

— Если моя козявка начнет топать в моем животе, то плохо мне придется. Тебе, детка, придется отдуваться за нее. Давай.

— Я сержусь на тебя! — выпалила Ева.

— Умница моя, — Ася снова ее расцеловала.

— Ты плохая няня!

— Есть такое.

Адам, который уже прибрался на кухне, задумчиво наблюдал за разворачивающимся действием.

Все свое детство он учился молчать, чтобы не расстраивать маму глупыми обидами.

Странно было видеть, как кто-то заставляет ребенка выкрикивать это вслух.

Не очень понятно, для чего Асе все это нужно было.

Воспитанные люди не выплескивают на других свои чувства. Это, как минимум, не вежливо.

— Спасибо, — Ася села на пол перед Евой и пригладила ее кудряшки. — Все дело в том, что моя голова разговаривает на голландском языке, а твоя на китайском.

— Ничего и не на китайском!

— А мне кажется, что на китайском. Ничего не понимаю. Блабрукрадрямарумба, — примерно так тебя слышно.

— На китайский это совсем не похоже, — заметил Адам.

— Потому что ваша голова говорит на мадагаскарском!

— Такого языка вообще нет.

— Не знаю тогда, зачем вам понадобилось пользоваться несуществующим языком. Детка, люди не понимают, что наши головы лопочут. Лмапурасатамипарара. Вот. Поэтому приходиться топать ногами и говорить вслух. Иначе я бы просто могла подумать, что Васька уронила торт из глупой вредности. А если по делу, то все понятно. Только папу все равно жалко. Как мы его утешим?

— Как? — спросила Ева.

Ася что-то энергично зашептала ей на ухо.

Его дочь слушала, сдвинув густые черные брови.

— Васька больше так не будет, — повторила она с явным смущением. — Ей стыдно.

Адам сел рядом с Асей на пол.

— Теперь твоя няня осталась опять без торта. Так ей и надо, правда? Плохие няни не заслуживают торта.

Ева медленно кивнула, явно растерянная. У нее была несчастная мордашка.

— Да, так ей и надо, — упрямо сказала она и поджала губы, чтобы снова не разреветься.