Музыка была без слов. Бойцы тоже все молчали. Ибо кричать было нельзя, как и разговаривать, так как это могло помешать передаче команд.

Так и шли, методично вышагивая и держа равнение. Благо, что в таких плотных формациях его выдерживать было несложно. Поэтому Максимилиан Габсбург, что стоял при Казимире наблюдателем, прямо залюбовался этим зрелищем. Ровные коробочки русских надвигались подобно римским когортам. Во всяком случае так, как их описывали в книгах.

А над полем неслись звуки барабанов и флейт. Три разные мелодии, ибо эти инструменты задавали ритм шага пехоте всех участников конфликта. И всюду молчание…

Когда между противниками осталось метров триста, армия Иоанна остановилась. И бойцы спешно поставили на треноги пищали. Зарядили их картузами, увязанными с малыми, всего лишь фунтовыми ядрами. И выстрелили.

Перезаряжать их было удобно. Так как ствол для этого можно было сильно задрать вверх.

Сорок секунд.

Новый залп малых фунтовых ядер улетел в сторону атакующих колон, немало там навредив. Да, это были не полноценные орудия вроде кулеврин. И масса их снаряда не отличалась особенной разрушительностью. Но двух-трех бойцов за одно попадание удавалось выбить. А учитывая, что это были ребята в первых рядах, упакованные в лучшие доспехи — это дорогого стоило.

Наконец колонны швейцарцев сблизились на сто шагов. Что позволило открыть огонь аркебузирам.

Залп.

И первый ряд отходит назад на перезарядку. А второй выступает вперед.

Еще залп.

И снова ротация.

Каждая рота была построена в пять рядов. Поэтому стрельба шла достаточно ловко. По выстрелу раз в десять секунд. Перезарядка же задних рядов шла с подшагами, что позволяло им не только готовить свои аркебузы к бою, но продвигаться вперед, освобождая место сзади для очередной разрядившейся шеренги.

Но всему приходит конец.

Поэтому, когда до швейцарцев, уже опустивших пики и алебарды, осталось шагов двадцать, командиры полков отдали команды и аркебузиры слажено бросились назад — в тыл, укрываясь за своими пикинерами. А те, опустили пики и пошли в клинч с неприятелем.

Против колонны швейцарцев и фламандцев вышло лоб в лоб всего по два полка. То есть, по тысяче пикинеров, если при полном составе. Еще по два полка атаковали в передние углы их построения, чуть-чуть нависая над неприятелем.

Клинч такой пехоты — это ад.

Задние ряды напирают на передние. И те вынужденно пытаются продавить, смять, оттеснить неприятеля. Обычно побеждает тот, у кого глубже построение. Поэтому, несмотря на выучку, подходящее снаряжение и преобладание пикинеров, русские полки стали медленно отходить. Шаг за шагом. Без особых потерь. Просто из-за того, что неприятель их оттеснял. Слишком глубока была у швейцарцев и фламандцев глубина строя. Слишком велико их численное превосходство.

Казимир увидев это расплылся в улыбке.

Но тут Иоанн вытащил козырь из рукава и отправил упряжки с фальконетами на фланги. А вместе с ними туда двинулись и аркебузиры. Да не шагом, а трусцой, под дробный звук барабана.

Тун-тун-тун-тун-тун-тун…

И топот ног.

Казимир заметил этот маневр и отправил свою конницу в атаку.

Три сотни польских рыцарей возглавили остатки польско-литовской средней конницы в натиске на левый фланг Иоанна. Итальянские и имперские латники ринулись на правый.

Наш герой отреагировал оперативно. Он предвидел такое развитие событий. Поэтому, как только началось это движение, он начал противодействие. Против латников отправилась рота королевских мушкетеров и две роты улан. А на другой фланг — рота улан и четыре — гусар.

На поле боя разворачивалась драма. Игра ва-банк становилась все круче и опаснее. Все или ничего. Здесь и сейчас решалась развязка всей истории.

— Па! — рявкнул командир мушкетеров, своим бойцам, что лихо подскочили к орудиям, спешились и выстроились в две линии.

Мгновение. И первая шеренга мушкетеров дала слитный залп.

Жуткий. Страшный залп. Потому что свинцовые пули, выпущенные из этих «агрегатов», разили далеко и сильно. Во всяком случае, на дистанции в сто метров, на которую мушкетеры подпустили конных латников, тех поражало вполне уверенно.

— Па! — снова рявкнул командир мушкетеров, и дала залп вторая шеренга, в то время как первая встала на колено, пригнувшись.

Больше двухсот мушкетных пуль секунд за пять — это не фунт изюма. Во всяком случае лихой запал латной конницы они немало поубавили, свалив более сотни всадников. На первый взгляд очень высокая точность. Но конница шла гурьбой и промахнуться по такой толпе нужно было постараться.

Тут же подоспели и аркебузиры, которые зачастили со своими выстрелами, опасными на такой дистанции больше для лошадей, чем для всадников.