– По поводу всевозможных нудных формальностей не волнуйтесь, – продолжал Мамалыгин, протягивая мне объемистый конверт. – Квартиру, машину, обстановку, а также дачу в Жердяевке оставил вам родной дядя по материнской линии, крупный научный работник, который души в вас не чаял, хотя напряженная научно-общественная деятельность сильно ограничивала его стремление контактировать с вами. Подробности вам знать не обязательно. В конверте копия его завещания, здесь даже ваш паспорт с новой пропиской, водительские права и всё такое прочее. Словом, полный боекомплект. А это сберегательная книжка на предъявителя. Дядя оставил вам весьма крупную сумму. Рекомендую основной капитал не транжирить, а жить на проценты, хотя решать только вам. А здесь кое-какая наличность на текущие карманные расходы, – Мамалыгин придвинул ко мне пухлую пачку.

Из неимущего, скорее, нищего студента я превращался в принца – да кой черт в принца! – в падишаха!

– Вы, разумеется, знаете о том, что обычный человек, рядовой землянин, использует едва ли десять-двенадцать процентов возможностей, заложенных в него матушкой-природой, – ровным тоном продолжал между тем мой наставник. – К примеру, мы донельзя скверно владеем своим биополем. Многие вообще не подозревают о его существовании. А ведь это такое же врожденное чувство, как зрение или осязание… – Тут он выдержал значительную паузу и каким-то особо торжественным тоном, будто посвящая меня в таинство, возвестил: – Отныне, Вадим, вы становитесь полным хозяином своего биополя. Теперь вы почти всемогущи. Попросту говоря, вы можете диктовать любому, кто находится в радиусе двадцати метров, свою волю. Ваш мысленный приказ сохраняет свою силу в течение десяти минут. Но вы должны пользоваться своим новым даром осмотрительно и только в интересах дела.

Признаться, о биополях, экстрасенсорике, ауре и прочем подобном я в ту пору думал мало. Темы эти являлись тогда чуть ли не государственной тайной, и никакие сведения о них, кроме полуанекдотических слухов, хождения в народе не имели. Может, поэтому последний «гостинец» Мамалыгина произвел на меня гораздо меньшее впечатление, чем квартира, машина и сберкнижка.

Но, кажется, настал мой черед задавать вопросы. Да и наставник ждал их от меня.

– Аркадий Андреевич… Я получил так много… Что же взамен?

* 

Для начала привыкайте к своей новой роли. Не

меняйте образ жизни слишком резко. Вы – студент, вот

и продолжайте учебу. Образование вам не повредит. Пишите рассказы. Налаживайте контакты с редакциями и издательствами. За

водите новых друзей, обрастайте связями. Учитесь разби

раться в людях, в истинных мотивах их поступков…

* 

И

это все? – изумился я.

* 

Почему

же? Со временем получите задания.

Для вашего уровня интеллекта

они будут несложными.

* 

Со временем – это когда?

* 

Может, через год. Или через пять лет. Куда вам торопиться? Теперь у вас впереди – очень

долгая жизнь.

* 

От

кого я

буду по

лучать задания? От вас?

* 

Может, от меня, – ответил он в своей манере, —

Или от резидента. Или от специального посланника Би-Ара.

По обстоятельствам…

* 

Значит, я должен ждать?

Мамалыгин улыбнулся затаенной мудрой улыбкой:

* 

Вадим, вы никому и ничего не должны. Агент Би-Ара

и агент-шпион – понятия совершенно разные. Живите

жизнью свободного человека. Раскрепоститесь. Избавьтесь

от комплексов.

– Да, но… – Я совершенно растерялся.

– Если я вам понадоблюсь, вы знаете, где меня найти, – проговорил Мамалыгин. – Милости прошу. В любое время. Только позвоните предварительно. Иногда я

бываю в отлучке.

Похоже, инструктаж подходил к концу. Я вдруг подумал о том, что так ничего и не услышал относительно своих рассказов, но самому поднимать эту тему ( после посещения Би-Ара! ) – казалось верхом глупости.

Мы попрощались.

* * *

Еще какой-нибудь час назад предел моих мечтаний был таков: отдельная комната, хотя бы в нашем общежитии, пишущая машинка, стопка чистой бумаги и немного свободного времени. Уж тогда я засел бы за работу и, как Бальзак, сутками не поднимался бы из-за стола. Я создал бы такой вал шедевров, перед которым не устояли бы никакие редакционные бастионы. Я доказал бы всем…

Но теперь, когда я получил во сто крат больше, мое воображение рисовало почему-то совсем другие картины: музыка, женский смех, обнаженные плечи…

Черт побери! За машинку я всегда успею засесть. ( Сначала ее нужно еще купить. ) А покуда надо избавиться от пожиравших меня комплексов, ведь я напичкан ими выше головы, – тогда, кстати, и творчество получит новый импульс. Разве не то же самое советовал мне Мамалыгин?

Я шел по вечерней улице взвинченный, возбужденный, наэлектризованный… Какая там осмотрительность! Мне хотелось петь и смеяться, дурачиться, чудить.