Моя храбрость улетучивается.

— Ну? — снова спрашивает он.

— Я не помню! Зачем тебе?

Кажется, он понимает, что ведет себя слишком грубо, и снова успокаивается.

— Это не имеет значения. Не сейчас. Ешь, Мия. Все хорошо.

Я не могу. Желудок скручивается в узел.

— Зачем ты о них спрашиваешь?

Он переводит взгляд на свой бокал. Слегка взбалтывает жидкость.

— Просто.

Я на это не куплюсь. Пытаюсь успокоиться, но не могу. Отрезаю кусок мяса, засовываю его себе в рот и начинаю показательно жевать.

Джекс протягивает руку через стол и касается тыльной стороны моей ладони, которой я держу ножку бокала.

— Это наше время. Я не испорчу его.

Мой живот слегка сжимается. Я сглатываю.

— А твои родители? Они тебя оставляли?

Он наклоняет голову, словно решая, что сказать, и говорит:

— Конечно. Они были Мстителями. У них были задания.

Я задыхаюсь и дергаю рукой с бокалом, прерывая прикосновение.

Он думает, что мои родители были Мстителями? Пью шампанское и понимаю, что пузырьки заставляют меня кашлять. Вновь беру вино.

— Спокойно, Мия.

— Так вот, что ты думаешь? — бормочу я. — Что мои родители были такими же, как ты? — Я качаю головой. — Нет. Они были нормальными, обычными. Отец работал в банке, а мама флористом на полставки.

Он не сводит с меня глаз. Не знаю, верит ли мне, или думает, что я заблуждаюсь.

— А твоя тетя?

Я хмурюсь. Мы вернулись к больной теме.

— Не помню. Она всегда была рядом.

— Она всегда была независима и богата? Ты проверяла ее счета после смерти?

— Нет.

— И тебя не интересовало, как она содержала дом и оплачивала счета?

— Она продавала сено. Соседи платили ей за аренду земли.

— И этого хватало? — Джекс не сдается.

Во мне начинает закипать злость.

— Ей много не требовалось. Ей не нужно было платить по закладной. Только электричество, газ и кое-какие мелочи.

Джекс отрезает кусок мяса с такой силой, словно кого-то убивает. Он ведь раньше делал это. Мое беспокойство достигает пика. Я должна знать, кто этот человек.

— Как ты его убил? — выпаливаю я.

Он останавливается, не донеся вилку до рта.

— Кого?

— Парня. Того, из-за которого тебя посадили.

Он опускает вилку обратно.

— Задушил.

— Руками?

— Руками.

Я смотрю на его руки. Красивые. Сильные. Я все еще вижу их на своем теле, его пальцы на своей коже. И они кого-то убили.

— Почему?

Он берет вино и делает глоток, прежде чем ответить. Смотрит на меня.

— Потому что у меня сложилось впечатление, что он торгует молодыми девушками.

У меня отвисает челюсть. Черт, и я бы за такое убила.

— Но ты ошибся?

— Нет. Но я не знал, что он тоже Мститель.

— Но убить его было правильным, верно?

Джекс держит бокал обеими руками.

— Я не отношусь к убийству легкомысленно.

— Откуда ты знаешь, кого убивать, а кого нет?

Он крутит бокал, пристально глядя на вино.

— Вообще-то, если в тебя стреляют, можно и убить.

— А тот парень. Он стрелял в тебя?

— Это не важно. Он был Мстителем. А своих нельзя убивать. — Наши взгляды встречаются.

Мне приходится прочистить горло, прежде чем я могу что-то сказать

— Но ты Мститель, и они пытаются убить тебя.

— Это другое дело. У них приказ. — Не сделав ни глотка, он ставит бокал на стол и берет вилку.

— А приказ на убийство когда-нибудь отменяют? — спрашиваю я, чувствуя, как колотится сердце.

— Не знаю, — говорит он, вертя вилку в макаронах. — Раньше Мстителей не было.

Моя спина натянута, как струна. Руки сжаты в кулаки. Я не вижу способа выбраться отсюда. Как долго мы сможем бежать от них?

Мое лицо горит. Беру вилку, пытаясь успокоиться. Но я ведь этого хотела? Быть с Джексом. Пойти с ним, невзирая на последствия. Но теперь мой дом разрушен. Я все потеряла. Внезапно вспоминаю о тайнике под полом.

— А пожарные не найдут вещи Мстителей? — спрашиваю я. — Разве они не поймут, что что-то не так?

Джекс качает головой.

— Все будет улажено.

— Неужели? Вы, ребята, контролируете и пожарную часть?

Джекс медленно и чувственно проводит пальцем по верхнему краю бокала.