Ну хотя бы с яйцами все прошло относительно успешно и спокойно. Правда, я по незнанию начала их чистить, но Элис вовремя заметила.

– Ты что творишь?
– подруга отобрала у меня яйцо (одно я уже облупить успела).
– Это же грифон, к тому же растущий! Ему кальций позарез нужен! Им прямо так, в скорлупе дают!

В итоге поднос у меня вышел огромный и неподъемный, но тут местор сжалился и попросил парней помочь девушкам.

Овощей с мясом была огромная лохань и такая же посудина каши, в которую я покидала нечищенные яйца и наложила на все стазис. До вечера продержится.

Ну если грифон еще окажется недоволен и станет воротить клюв!

Жаль, что мне не трехглавый цербер попался. Мы с ним уже неплохо подружились, и ел он абсолютно все. Главное, три миски сразу подготовить, чтобы головы не передрались.

Звери ждали нас в зоосаде в своих вольерах. Грифон щелкал клювом и что-то басовито клекотал, ожидая кормежку. Но, к моему огромному удивлению, на еду зверь не накинулся, а начал тщательно ее обнюхивать.

– Ты что, не голодный?
– возмутилась я.

Лично я с утра без нормального завтра (только булочка с чаем), и, пока готовила, сама исходила слюной и все-таки утащила одно из десяти яиц, полагающихся грифону на ужин. То самое, которое нечаянно облупила. И все равно есть хотелось, хоть комбикорм жуй, благо его я намесила с излишком. Успокаивало лишь то, что скоро обед. А вот грифон набрасываться на угощение не спешил.

– Думаю, не привык он к разваренным овощам, - прокомментировал поведение подопечного смотретитель.

– Балуете вы их, - буркнула я и подошла к ограждению, а потом, подумав, зашла в вольер.

Грифон сразу ощетинился, холка вздыбилась, перья на груди и шее встали торчком.

– Не будешь есть, я сама все съем, - предупредила я и послала мыслеобразы, как я жую мясо из его миски, заедая овощами.

Крылатый заворчал, заухал и недовольно замахал хвостом. Все-таки эмпатия - отличная штука.

– Не веришь?
– усмехнулась я и сделала шаг к миске.

Тут уж неважно, нравилось ли грифону угощение, голодный ли он был, но защищать миску от сторонних посягательств - это святое.

Поэтому грифон совсем не по-птичьи рыкнул и принялся уничтожать приготовленную для него лохань.

– Так-то лучше, - одобрила я.
– И чтобы все съел, - шепнула я, видя приближающегося к нам преподавателя.

– Что тут у вас?
– заглянул в вольер местор Фонти.
– Сам ест?
– подозрительно уточнил он. Будто я могла в грифона насильно еду запихивать.

– Да, - подтвердил пожилой уже знакомый мне смотритель.
– Студентка чутка промахнулась с густотой, но это исключительно по неопытности.

– Так, а с остальными блюдами в стазисе что?
– местор придирчиво разглядывал мой комбикорм, затем снял стазис, достал черпак и помешал. Мешалось явно с трудом.

– Густовато, конечно, - подтвердил смотритель, - так мы водички добавим, будет в самый раз. На чистом молоке оно, конечно, сытнее, но пронесет, боюсь… И наделано здесь на трех грифонов, если не на четырех… Ну да ничего, мы дадим по норме, а остальное в брикетах запечем, чтоб не попортилось. Чай, не пропадет. Зато каша удалась в самый раз, сам бы съел, - смотритель с наслаждением понюхал пшенку.
– Думаю, задание студентке можно зачесть.

Грифон поднял голову и щелкнул рядом с моей рукой клювом, чтобы не стояла слишком близко к его вкусностям.

– Быстро доедай, - зашипела я.
– Не подставляй меня. Ощипаю.

Животное так красноречиво посмотрело на меня, что стало понятно: в угрозу не поверили. Из нас двоих грифон был опаснее даже на вид, а уж на деле один точный удар лапой - и никакой щит не спасет.

– Так, - протянул местор Фонти, заметив, что миска опустошилась где-то наполовину.
– Засчитать, конечно, можно, но с кулинарными способностями у леди Риар все-таки не особо хорошо.

– Так на то она и леди, - попробовал вступиться за меня смотритель, но помогло не особо.

– До конца недели готовите для грифона завтраки. И комбикорм. Да и кашу тоже, - вынес решение преподаватель.

– Местор, а когда я буду все это делать?
– на все про все у меня ушло часов пять - все утренние занятия кормлением.

– Вставайте пораньше или с вечера оставляйте в стазисе, - пожал плечами бездушный человек.

– Я только что из лазарета!
– попыталась я воззвать если не к совести, так к жалости преподавателя.