Я прислушалась к себе, откусила мороженое, уже не такое холодное, как казалось в детстве, когда зубы моментально сводило, стоило лишь попробовать вгрызться в сливочную мякоть. Да и не было это лакомство уже таким особенным и долгожданным, которое не позволялось есть каждый день, а только по особым случаям. Но это лишь добавляло вкуса, заставляло смаковать и наслаждаться каждым моментом, а потом слизывать скатывающиеся капли и быстрее доедать, пока окончательно не растаяло. И такое сложно придумать, если точно не знать, как было.

– Честно говоря, я и не знаю, что могу рассказать о себе вне учебы. Тогда получится, что начну рассказывать о работе, - усмехнулся мой спутник, который к этому моменту успел съесть свой стаканчик.

– Вам она нравилась? Ваша работа?
– я не привыкла говорить за едой, как и есть на ходу. Приходилось крутить головой, чтобы ни в кого не врезаться и не дать врезаться в себя, а заодно не повредить мороженое.

– Вполне. Занимался исследованиями, вел спокойную и закрытую для посторонних жизнь, мог позволить себе в любой момент сорваться и поехать собирать материал в дремучие леса, - в голосе местора прорезалась ностальгия.
– Никаких неприятностей, непредсказуемых и взбалмошных студентов, планерок, отчетов, которые я еще после работы с Пильном возненавидел. Золотое время, - мечтательно улыбнулся преподаватель.

– А зачем тогда согласились, если вам такое не по душе?
– стало как-то обидно. Понятно, что студенты не подарок, но уж слишком явно местор отдавал предпочтение своей исследовательской работе.

– Я сначала категорически отказался. Совершенно не видел себя преподавателем. Сейчас признаю, что боялся работать с людьми, а еще встретить Леона Пильна и оказаться недостаточно профессиональным в сравнении с ним.

– Да вы намного лучше!
– заверила преподавателя я.
– Тут и сравнивать нечего!

– Спасибо, Элиза, рад, что вы так цените мои способности наставника, - с хитрым прищуром поблагодарил завкафедрой, наверное, вспоминая все наши трения, и неловко теперь стало мне.
– А согласился за меня в итоге мой отец.

– Каким образом? Разве родители могут принимать решения за взрослых детей? Или это какие-то малоизвестные традиции Миасской империи?
– я слышала, что там у женщин прав несколько меньше, и то, находится достаточно тех, кто идет против семьи своим собственным путем.

– Да нет, конечно, - рассмеялся преподаватель.
– Дело в том, что мои родители давно мне говорили, что пора остепениться и осесть в одном месте. Начать проводить больше времени с людьми, а не с животными. Поэтому когда мне пришло повторное письмо с просьбой подумать, отец взял и написал: “Согласен, готов приступить к работе”.

– Вы серьезно?!
– я даже не знала, радоваться такому стечению обстоятельств или ужасаться поступку родителя. Ужасаться, как ни старалась, не получалось, иначе местор не попал бы к нам. К тому же за меня всю жизнь все решали. Правда, теперь я бы возмутилась подобному самоуправству.

– Абсолютно, - местор сейчас и сам смеялся над историей, хотя догадываюсь, каково ему было от такого “подарочка”.
– Только представьте, возвращаюсь из дальней поездки, я последние месяцы изучал болотных виверн, а меня ждет оформленный рабочий контракт, приглашение и длинное письмо с благодарностями, что откликнулся на предложение. И писать: “Нет, подождите, все не так!”, уже как-то глупо. А ведь изучение виверн было в самом разгаре.

– И вы приехали к нам преподавать, - я вспомнила местора в начале семестра, с его постным, бесстрастным лицом, а еще с прохладным отношением к студентам.

– Да, ничего не оставалось, - развел руками мужчина.
– Отцу, конечно, высказал все, что думаю о таком поступке. В академии сразу предупредил, что я здесь до конца учебного года, так что пусть продолжают искать человека на постоянную работу. Мда… - вздохнул местор.
– Помню, сколько наделал вначале ошибок. Например, сейчас мне стыдно перед вами, Элиза, - удивил меня признанием преподаватель.

– Передо мной? Но из-за чего?
– не поняла я.

– Из-за того, что, как и мой отец, пытался все решить за вас. Увидел ваши магические параметры, ваши оценки и рассудил, что вам не место на факультете целительства. Это я сейчас понимаю, что был неправ, - кажется, сегодня у нас настоящий день откровений. И я поймала себя на мысли, что мы стоим, а толпа горожан обтекает нас своим людским потоком.
– Вы спросили, нравилась ли мне моя работа? Да. Но у меня не было выбора. Слишком высокий потенциал по целительству и слишком низкие - по всем остальным. У вас же есть возможность выбора, но оказывается, что лучший не всегда равно оптимальный. Жизнь немного сложнее математики.

Я не нашлась с ответом. А потом уцепилась за другую мысль.

– Местор! Вы же сказали, что пришли к нам на полгода!
– а это значит, что завкафедрой вот-вот покинет свой пост!

– Не беспокойтесь, я уже продлил контракт, и отцу написал, что втянулся. На деле студенты оказались интереснее виверн, правда, дрессировке поддаются хуже и обучаемость у них ниже. Зато наблюдать весело, - не только я люблю поддевать людей.

Но я облегченно улыбнулась. Это хорошо, что местор остается.