Прикусив губу, я старалась сидеть на попе ровно и слушать Арбина. Быть может, это задобрит его? Ну, неужели он заставит меня есть сырое мясо?

Он закончил рассказывать, и, когда на пустынной кухне воцаряется молчание, я произношу:

– Пожалуйста, - шепчу я и поднимаю голову на Артема, - я не смогу это съесть, понимаешь?

Его взгляд был прикован к моему лицу. Полное безумие внутри. Полное.

– Не понимаю. Я же не заставляю тебя это готовить. Или тушку разделывать. Или убивать животное. Бери вилку и ешь! – приказал он.

Я глубоко задышала, а руки неосознанно вцепились в стол. Вцепились так, что костяшки побелели. Он точно больной придурок, вот только повторяться в своих выражениях я не собиралась. На моем лице написано достаточно эпитетов, он их читает каждый день, и потому я молчу.

– Это наказание для тебя за твой проступок. За каждый проступок будешь жрать сырое мясо, - слышу я его голос, - и вот когда-нибудь ты нарвешься, и я прикажу приготовить арбин. Неженка ты наша…

Я подняла взгляд на него.

– За какой проступок? Я просто задерживала дыхание в ванне!

– А я подумал, что ты утомиться вздумала! – как зарычит он в ответ.

Я вздрагиваю.

– К трупу уже ехал. В голове прокручивал, как Отраде передавать твое бездыханное тело. Так что жри и не выделывайся!

Перевожу взгляд в тарелку. Я понимала, что если хотя бы попробую это мясо, то меня вывернет прямо здесь, и Арбин тоже это понимал. Чертов урод сидел и ждал от меня чего-то!

– Что такое «арбин»? – тяну я время.

– О-о, это мое любимое блюдо, детка, - с наслаждением тянет мужчина и даже ненадолго отрывается от еды, - Арбин с печенью - это традиционная бурятская закуска, представляющая собой сырой конский жир с такой же, сырой и конской, печенью. И с луком. Инга готовит его для меня только по праздникам.

– Тогда я уже ненавижу праздники, - вырывается у меня фраза, которая почему-то не злит Арбина, а смешит.

Я вновь перевожу на него взгляд.

– Я прошу… тебя, - хриплым голосом прошептала я, - ты ведь понимаешь, что я не доем его?

– А тебе нужно доесть его… - кивнул он, соглашаясь с моим доводом.

На секунду мне даже показалось, что он подобрел от того, что я обратилась к нему на «ты». Тем временем Артем продолжил:

– Оставишь хотя бы один кусочек, не засчитаю. И я бы на твоем месте поторапливался, он быстро стынет… сорок шесть градусов, помнишь? Потом будет невкусно.

Потом будет невкусно?! И сейчас тоже невкусно, чертов ты кретин! Как же хотелось эту вилку засадить ему куда-нибудь, чтобы он вмиг стал нормальным человеком, а не чудовищем! Я сжала руки в кулаки, пытаясь успокоить свою ненависть.

– И что мне будет, если я не съем его? – спрашиваю его, хотя догадываюсь об исходе.

Арбин принялся за еду и ответил мне лишь через несколько томительно долгих минут:

– Перестанешь ерепениться, и я забуду про этот несчастный кусок мяса, - кинул он, уже доедая свою пищу.

Я вновь пытаюсь договориться, но в итоге Арбин только пронзает меня своим бешеным взглядом:

– Арбин… - я вздрагиваю и поднимаю глаза, потому что понимаю свою ошибку.

Я вновь назвала его Арбином. Я вновь сделала это.

Мужчина медленно вытер рот салфеткой, не спуская с меня взгляда, а затем невозмутимо встал.

– Шанс упущен. До вечера, - коротко.

Он хмыкнул, резко вышел из-за стола и схватил мою тарелку. Содержимое кристально белой тарелки полетело в ведро прямо на моих глазах, а затем обе тарелки приземлились в раковину.

– Все остальные вопросы вечером, детка. Я полетел деньги зарабатывать, ведь ты у нас, как я вижу, к еде относишься совсем нецелесообразно.

Мелкая дрожь начинала бить мое тело, и я застыла изваянием на стуле. Он резко прошел мимо. Вскоре послышался хлопок двери, а подбежав к окну, я увидела выезжающий за ворота черный тонированный мерседес.

***

К наступлению вечера я выпила все необходимые таблетки и выполнила рекомендации Марго, однако легче мне становилось постольку-поскольку. Весь день я пролежала в постели, изредка включая телевизор, а затем резко выключая его, потому что не находила в нем ничего интересного. Все мои мысли были лишь о предстоящем испытании, ведь я понимала, что Арбин действительно выполнит свою угрозу, если я… не перестану сопротивляться. Я прекрасно поняла, о какой части нашей «совместной жизни» идет речь, и оттого мой страх только нарастал. В семь вечера Инга сказала, что приготовила ужин и уже уходит, попросив меня обязательно покушать, а в девять вечера, когда Арбина еще не было дома, вместе с охраной ко мне комнату вошла Марго, предусмотрительно постучавшись.