И вспышка озаряет фрагменты памяти: я пыталась бежать через этот подвал.

Но дальше – темнота, а висок от попыток вспомнить что-либо долбит нестерпимо.

Задумавшись, я не замечаю, как грудь Артема начинают сотрясать судороги, а подняв взгляд на его лицо, я понимаю, что Арбинского сотрясает хохот. Настоящий откровенный мужской хохот! Его лицо чуть покраснело, руки от напряжения в теле уже расстегивали рубашку и сам он уперся ладонями в колени, начиная хохотать на всю территорию. К нам подошла Инга, и по ее взгляду я поняла, что она так же ничего не понимает. Охрана уставилась на своего начальника с хмуростью – поначалу, затем со страхом, но вскоре они поняли, что смеяться можно и им. Арбин не прикидывается – ему действительно смешно.

Подумать только – Арбин умеет смеяться…

Я впала в ступор, когда хохот продолжал сотрясать тело Арбинского, а охрана последовала его примеру и на долгие минуты весь двор озарился мужским смехом, которого, я была уверена, раньше здесь никогда не было. Только я и Инга стояли, ничего не понимая.

Я пыталась бежать. Да, неудачно. И Арбину смешно.

Не значит ли это, что потом мне придется плакать?

– Тебе смешно? – произношу я, заставляя его гадкую улыбочку вмиг слететь с лица.

Он еще пару раз кашлянул, а затем достал телефон из кармана своих брюк. Поднес телефон к уху и, не сводя с меня потемневшего взгляда, произнес:

– Отбой. Беглянка так и не смогла покинуть своего зверя, - ухмылка тронула его губы, а затем он сбросил вызов и посмотрел на Марата, - уводите. Вызови ей врача. Я на встречу, вернусь быстро! Своей шкурой ответишь, если сбежит. А она снова попытается, по ее глазам лисьим вижу…

Я нахмурилась и сжала губы, почувствовав прикосновение Марата к своей руке. Еще секунда и меня ведут в дом под конвоем, а чудовище разворачивается, садится в свой мерседес и выезжает за ворота, тут же автоматически закрывшиеся.

– Как себя чувствуешь, лиса? Головой ушиблась нехило ведь, глупая, - произносит Марат, под чьим конвоем я захожу в дом.

– Я, кажется, упала… - делюсь я с Маратом, хмурясь, - я помню только подвал, и еще мне показалось, что за мной кто-то бежит. Дверь была открыта, я шагаю к свету и… падаю. Больно бьюсь головой об бетонную лестницу, кажется. Голова болит только, пытаюсь вспомнить все, - сбивчиво объясняю свое состояние Марату.

Беглянка из меня никакая. Совсем никакая!

– Надо врача вызвать.

– Не надо мне вашего врача, - процедила я, а затем резко обернулась к мужчине.

Марат останавливается, а в дом за нами заходит Инга. Я не выдерживаю и мой голос срывается на хрипоту:

– Вот скажи мне: зачем я ему нужна? Зачем?! – я всхлипываю, не в силах выдержать произошедшие события, - да я не побегу в милицию, Марат! Я хочу свободы, понимаешь? – Марат сжал губы в тонкую линию, - прошу тебя, ответь…

– Да не в милиции тут дело, Влада, - терпеливо отвечает мужчина, однако от моего переизбытка эмоций он поморщился. Не привык, не нравится, противны истерики, - пошли в комнату, кому говорю. Все, хватит нюни разводить!

– Если не в милиции, то в чем?! – отшатываюсь я от его рук. Прямо перед лестницей, ведущий на второй этаж. Там, где спальня Арбина. Наша спальня…

Марат не делает попыток схватить меня. Зачем? Я ведь под контролем, я под охраной и у всех на виду. Здесь даже камер понаставили еще больше…

– Это Арбин! И мне жаль, если раньше ты о нем ничего не слышала, потому как это человек, не отступающий ни перед чем. Не будет тебе жизни, Влада. Я больше ничего не могу сказать.

– Марат! – слышу я голос Инги снизу, - зачем ты все это говоришь девочке?

– А что мне ей сказать под прицелом камер? Говорю, как есть. Черт его знает, моего начальника. И все на этом, - грубо обрывает Марат и взглядом приказывает подниматься на второй этаж.

– Не нужно ей такие вещи говорить! – не унимается Инга.

Она направилась к нам.

– А ты вообще не вмешивайся, женщина! – рыкнул Марат на нее, - чего, решили меня вдвоем к стенке подпереть?! Сейчас каждая получит! А ну пошла в комнату, я сказал! – рыкнул Марат, подгоняя меня наверх, - а ты иди готовь, женщина! Вам только дай волю, бабам… И да! Ты сегодня задержишься до позднего вечера по приказу Артема Алексеевича, - обратился он к опешившей женщине.

Опустив голову, я взбежала по ступенькам и нырнула в комнату, принесшую мне столько боли и отчаяния, что возвращаться сюда было сродни смерти!

Хлопнув дверью, я прислонилась к ней спиной и застыла. Кинула взгляд на прикроватный столик – часы показывали шесть вечера, а Арбин, скорее всего, только сейчас уехал на работу из-за моих поисков.

Но не это привлекло мое внимание.

А розы. Длинные и пышные розы бордового цвета с такими же длинными стеблями и острыми шипами – они в хаотичном порядке были расположены на всей кровати, а их длина ведь могла поравняться с моим ростом. Я застыла, но от боли в голове меня мучил всего один вопрос: «Куда мне лечь?».