«Около тебя-я-я мир зеленее...».

Вообще-то мир зеленее был у меня абсолютно около всех контактов, кроме Юрки, естественно. (Юрка до сих пор меня вызывал голосами «Pink & Nate Rues»), просто нравился мне когда-то этот ёлкин рингтон, но каким же все-таки наипаршивейшим оказался этот день накануне апокалипсиса.

Сам день конца света вышел ничем не лучше, чем канун, но на то он и апокалипсис.

Чем ближе надвигалось двадцать первое декабря, тем чаще я наблюдала истерию, происходящую в мире на фоне загадочных предсказаний майя. В новостях по телевизору начали показывать внезапно опустевшие прилавки. Люди, уверовавшие в непонятный календарь мало кому известных древних людей, вдруг взялись скупать абсолютно всю провизию. Казалось смешным, но такое реально происходило. И не где-то там далеко по стране, я слышала о подобном и здесь в округе — где-то, кто-то у кого-то тоже чем-то запасался. Продукты брали оптом: мешками и упаковками. Но это все было так абстрактно, словно я смотрела какой-то дешевый, но жутко популярный триллер, либо слушала о нем. Столкнуться же с ним в реальности лично я никак не ожидала.

И смех, и грех. В семье, как говорится, не без дебила. Моя сестренка-идиотка Настька еще с вечера начала наводить панику.

– Я никуда не пойду, - на полном серьезе заявила она, намереваясь остаться в день предстоящего апокалипсиса дома. Я бы не удивилась, если бы она еще и в погреб на весь день залезла. Да и бог бы с ней. Что с дуры взять, проще рукой махнуть и не связываться.

И родители так бы, наверное, и сделали. Была пятница, помимо того, что конец света, так еще и конец недели. Сидела бы бестолочь дома и никому не мешала. Все бы ничего, если бы в этот день не было у нашей школьницы первого пробного ЕГЭ по математике. Такое мероприятие, даже если весь мир вдруг решит схлопнуться, пропускать было никак нельзя.

С утра ситуация усугубилась. Истерика, которая с вечера вызывала усмешку, теперь начала натуральным образом выбешивать.

Отец, будучи человеком большим и важным, свалил из дома, по обыкновению, задолго до того, как началась вся эта возня и ишачья упертость. Справляться с безмозглой Настькой нам пришлось с мамой вдвоем, при всем при том, что мама торопилась на работу, и я тоже спешила не опоздать в институт. Сегодня у меня первой парой, да и, собственно, единственной на этот день стояло финансовое право. Заключительное итоговое занятие перед началом зачетной недели, да и сессии в целом. Да-да, это было как раз то право, по которому преподом являлся принципиальный антикоррупционер — неподкупная идейная сволочь, обещавшая нас всех завалить. Так что опоздание на очень важный предмет равнялось тому самому концу света, которого так боялась сестренка. Поэтому, соответственно, я тоже психовала. К социологии прибавить себе еще один неаттестованный предмет — это было уже слишком.

– Настя, паспорт, гелевые ручки взяла?
– мама, кажется, спрашивала это уже раз в пятый, а сестренка раза три точно уверенно ответила, что да.

В данный момент она усиленно рылась в кухонных шкафах. Я, уже почти собранная, кинула свою сумку у выхода и собралась томиться в ожидании, когда все это закончится и мы поедем. Отвозить нас сегодня должна была мама, и я очень сожалела, что не села к отцу на хвост и не поехала с его водителем. Пусть это было бы очень рано, зато я наверняка успела бы и не нервничала.

Но кто бы мне дал спокойно постоять и подождать?

– Юля, проверь у нее ручки и паспорт, - крикнула мне мама, сама при этом выводя на глазах стрелки.

Я нервно выдохнула и, прежде чем пойти, мимоходом тоже заглянула в зеркало. Мне бы, кстати, и самой не мешало бы накраситься, между прочим. Правда, после вчерашнего я так и пребывала в апатии и полном “ненастроении”. Так что наводить марафет сегодня у меня не было никакого желания. И так сойдет. Ради каких-то полутора часов консультации не хотелось заморачиваться. Да и перед кем? Сморщив нос от своего смурного вида, я поспешно отвернулась и поплелась искать Настькину сумку.

Ее я нашла без труда. Она была тут же на столе, на кухне, где и рылась до сих пор в шкафах эта ненормальная.

– Что ищешь?
– я бесцеремонно расстегнула неожиданно оказавшийся увесистым рюкзак.
– Где у тебя паспорт с руч..?

Про черные гелевые ручки я не договорила, оцепенев от увиденного. Шоколад и минералка — это ладно. Они допускаются и даже нужны на экзамене. Но! Коробка сахара рафинад. Рис, гречка — по паре пакетиков, для варки в них же. Упаковка спагетти. Соль. Мать его, соль! Килограммовая пачка! Ну и свечки, конечно же.

– Ты больная?
– взвизгнула я, выгружая всю эту провизию назад на стол.
– Паспорт где?
– его как раз я среди всего этого идиотизма и не наблюдала.

– Там где-то, - подлетела ко мне Настька, вырвала у меня сумку и начала снова запихивать в нее продукты.

У нас завязалась небольшая потасовка, на которую тут же прибежала мама. Оставив ее саму разбираться с этим недоразумением природы, которое она сама же и воспроизвела, я понеслась наверх. Да, само собой, и документы, и ручки, как лежали на столе, приготовленные с вечера, так и остались там, в комнате у сестры. Реально, на кой черт они нужны, когда меньше, чем через три часа весь мир накроется медным тазом. Кило соли станет намного важнее удостоверения личности. Настя сядет и сразу же начнет ее в темноте есть, горстями. С горя.

Когда я вернулась на первый этаж, мама с Настей уже разобралась. Сошлись они на свечках и спичках, оставив все лишнее дома. Но возникла теперь новая проблема, похуже армагеддона. Просто глобальнейшая.

Вчера, когда я, неумеха и растяпа, так неаккуратно наливала себе суп и брызнула на газовую поверхность несколько капелек, то из-за свалившихся на меня претензий, а потом еще из-за дурацкого рингтона, я, естественно, расстроилась и забыла все вытереть.

«Неумеха и растяпа» — это так назвала меня мама, обнаружив вдруг за сорок пять минут до начала лекции по финансовому праву эти несчастные брызги на плите.