Моя бывшая невеста стала еще красивее, чем раньше. Как такое возможно?

— Привет, — говорю я хрипло.

— Этого не может быть. Я не видела тебя три года, а теперь вдруг вижу двух?

Она качает головой.

— Нет. Ты — галлюцинация. Ты исчезнешь.

Подавив улыбку, я положил теплую коробку из-под пиццы на ее смятую постель, стараясь не замечать, что простыни пахнут Эрин. Детская присыпка, ваниль и что-то мускусное, что всегда меня возбуждало. Я никогда не чувствовал подобного аромата ни на одной другой женщине. Я не могу его опознать, но хорошо знаю. Этот запах возвращает меня назад. Это мгновенно делает меня твердым.

— Я не плод вина или твоего воображения, Эрин.

— Но так и есть. Ты выглядишь как Уэст. Ты говоришь, как он. Ты такой же горячий, как и он.

Она качает головой.

— Но моя сестра знает, что лучше не пускать тебя ко мне. Эхо!

— Она ушла. Она позвонит тебе утром. Здесь только мы…и то, что я предполагаю, это пицца с колбасой, грибами и луком.

По крайней мере, судя по пикантному аромату.

— Я пришел поговорить с тобой.

Ее глаза сужаются.

— Мне плевать, что ты, пьяный глюк, помнишь, что я люблю есть. Уходи. Тебе здесь не рады.

— Нам надо поговорить.

Я приближаюсь медленными шагами.

Эрин отступает, качая головой.

— Остановись.

Я останавливаюсь.

Она фыркает.

— Теперь я знаю, что ты не настоящий. Оказывается, Уэсту, с которым я была помолвлена, было наплевать на меня и на то, чего я хочу.

Без сомнения, она видела это именно так.

— Может, присядем и поедим? Вежливо? Я хотел бы извиниться и объяснить, почему я здесь. Ты меня выслушаешь?

Эрин

Я моргнула. Затем моргнула еще раз.

Нет, Уэстон Куэйд все еще стоит в моей спальне, выглядя очень, очень реально — и очень, очень великолепно. Он все еще думает обо мне? Ха! Я ни на минуту в это не верю. Как я могу поверить? Кроме того, если он хочет извиниться, он должен быть миражом.

Разве что…когда в моих видениях Уэста он был в идеально сшитом костюме, с ухоженной бородой и безжалостно коротко подстриженными темными волосами?

— Я не собираюсь проводить эту ночь с тобой, особенно в воображаемой версии. Это сделало бы меня жалкой. А я не жалкая. Я просто пьяная.

Я подношу бутылку к губам и делаю еще один глоток сочного красного вина.

— Как только я протрезвею, ты уйдешь.

Это меня немного угнетает.

Сколько раз я мечтала, что Уэст придет и скажет, что ему очень жаль? Слишком много. И все же сегодня я тебя не слушаю. Если я позволю себе поверить, что он действительно здесь, чтобы загладить свою вину за то, что ушел в день нашей свадьбы, я снова заплачу. Я и так уже плакала слишком много.

— Эрин.

Он мягко обхватывает меня за плечи.

— Я останусь, пока мы не поговорим.

От его прикосновения я ощущаю неприятное темное, нежеланное тепло, наполняющее каждый мой мускул и нерв. Оно концентрируется в пульсирующую боль в одном безошибочно узнаваемом месте. Эти ощущения заставляют меня чувствовать себя еще более одурманенной…но я никогда не буду достаточно пьяна, чтобы забыть, что он был причиной самого унизительного, душераздирающего момента в моей жизни.

Этот контакт также доказывает, что он действительно стоит посреди моей спальни, пристально глядя на меня.

— Почему?

В этот день, из всех дней?

— Если ты пришел узнать, действительно ли доверчивая маленькая Эрин все еще разбита поездом, то увидишь, что я в порядке.

Он поднимает выразительную темную бровь.

— Так… это нормально, что ты напилась, надела подвенечное платье и жалуешься на свою печальную сексуальную жизнь с тех пор, как я уехал?

— Ты слышал?

Когда на меня накатывает чувство унижения, я подношу бутылку вина к губам, чтобы еще немного подкрепиться.

Уэст выхватывает его у меня из рук и ставит на комод позади себя, подальше от меня.

— Эрин, нам нужно многое сказать. Дай мне час. Я знаю, что ты мне ничего не должна, но если ты позволишь мне высказать свою точку зрения, я уйду навсегда.

— Конечно, уйдешь. Ты в этом специалист.

Я театрально машу рукой в воздухе.

— Я помню все случаи, когда я “давала тебе час", а ты заставлял мои пальцы сжиматься. Это было потрясающе, я не собираюсь лгать. Но потом, после всего? Бац! У тебя не было ничего, кроме… "Извини, дорогая".