Наверное, это и есть влюбленность.

Эрин протягивает руку между нами и щиплет себя за соски. Я хватаю ее за запястья и отвожу руки.

— Это мои игрушки, — напоминаю я.

— Похоже, тебе они не очень интересны.

— Я уже добираюсь туда. Ты пыталась сделать их более твердыми, чтобы соблазнить меня или стимулировать себя?

— Чтобы не заскучать.

Я бы подумал, что она легкомысленна, если бы не услышал хриплый стон желания в ее голосе. Мое медленное обольщение начинает действовать на нее.

— Дальше я сам разберусь, — заверяю я ее.

Она моргает, глядя на меня с вызовом.

— А что, если я не уверена?

Сопротивляться? Или попасть в ее ловушку? Никаких состязаний. Давая ей то, что она хочет прямо сейчас, мы оба чувствуем себя чертовски хорошо.

— Давай посмотрим, что я могу сделать, — бормочу я, наклоняя голову, чтобы погладить один твердый бутон языком.

Ее тело дергается. У нее перехватывает дыхание. Сладкие бутоны между моими губами твердеют еще сильнее.

Я втягиваю один, глубоко и долго, обхватывая губами кончик, удовлетворенный, когда она извивается подо мной с жалобным стоном.

— Больше.

— Скажи мне.

— Ты не помнишь? Конечно, нет.

Она раздраженно толкает меня.

Я улыбаюсь сквозь ее короткое горячее дыхание и удерживаю ее на месте. Я точно знаю, чего она хочет. Тем не менее, я заставляю ее ждать, растягивая ее предвкушение.

— Это то, что ты думаешь?

— Мне все равно. Просто… делай то, что собираешься делать.

— Посмотри на меня.

Я отказываюсь пошевелить мускулом, пока она не подчинится.

— Когда речь заходит о тебе, я ничего не забываю.

Эрин все еще пытается легкомысленно ответить, когда я впиваюсь зубами в ее нежную вершинку. Аккуратно, на первый взгляд. Всего лишь намек на укус. Небольшая царапина. Затем, когда она думает, что я собираюсь отступить, я оказываю большее давление.

Она шипит от удовольствия и пытается поднять руки с кровати, по-видимому, чтобы направлять мои движения. Я прижимаю ее к себе, мои пальцы крепко сжимают ее запястья, удерживая на месте.

— Я помню. А ты не хочешь никуда двигаться.

Я вызываю ее на спор со мной.

— Я никогда этого не говорила, но…

— И скоро у тебя будет масса возможностей прикоснуться ко мне.

— Но…

— Хватит спорить. Ты не изменишь ни то, как я занимаюсь с тобой любовью, ни скорость, с которой я это делаю.

Ее губы бунтующе надуты.

— Мы просто трахаемся.

— Продолжай твердить себе это.

Ее глаза расширяются.

— Если бы ты привел меня сюда на какое-нибудь романтическое воссоединение…

— Ты моя любовница. Ты подписала соответствующее соглашение. Я надеюсь, что ты выполнишь свою часть сделки.

— Выполню, как и ты, — возражает она, приподнимая бедра подо мной, скользя головкой моего члена по влажным складкам.

— Все, что тебе нужно сделать, это скользнуть в меня.

— Ты забыла ту часть, где есть «служить для моего удовольствия»? Это все, что я хочу, Эрин. — Я хватаю ее за подбородок. — Перестань пытаться контролировать это.

Она изо всех сил старается не испытывать ко мне никаких чувств, и я уверен, что так оно и будет. Я закончил говорить, поэтому наклоняюсь к ее губам и погружаюсь так глубоко, что у нее нет выбора, кроме как успокоиться и принять меня. Я остаюсь. Я поглаживаю. Я соблазняю. Мало-помалу напряжение начинает таять в теле Эрин. Ее дыхание смягчается, как и губы. Подо мной она снова выгибается, приглашает меня ближе, медленно приближаясь к капитуляции.

Но если я быстро не свалю удовольствие на Эрин, ее разум восторжествует над чувствами, и сопротивление начнется снова. Да, она боится. Я считаю это хорошим знаком. Если бы она ничего не чувствовала ко мне, она была бы счастлива пройти через все это. Женщина подо мной борется со своей реакцией, потому что я добираюсь до нее. Потому что она не уверена, что сможет удержаться от желания — или влюбиться — в меня в ответ.

На этот раз я не совершаю роковой ошибки и не начинаю говорить, целуя ее грудь. Вместо этого я обхватываю губами ее соблазнительные холмики и безжалостно посасываю вершинки, туда-сюда, давая ей наслаждение легким укусом моих зубов. Слишком рано начинать праздновать, когда она резко втягивает воздух и беспокойно ерзает. Я на пути к тому, чтобы сделать ее пластилином в моих руках, но мне еще предстоит разрушить ее защиту. Поэтому я снова сдвигаю груди, втягивая одну в рот, а другую яростно щипаю.

Сейчас она вздрагивает. Дыхание прерывается. У нее вырывается всхлип.

Я точно помню, что ей нравится, и с удовольствием это докажу.

Взад и вперед, я перекатываю вершинки во рту, наслаждаясь тем, как они твердеют и набухают. Я мог бы заниматься этим весь день — и в какой — то момент я это сделаю, — но я так давно не был внутри нее. Я отчаянно хочу снова начать претендовать на нее.

Когда я поднимаю голову, чтобы посмотреть на ее реакцию, то вижу, что ее соски уже не розово-коричневые, а сладко — красные. Я понятия не имею, сколько времени прошло, но в данный момент у Эрин нет больше дерзости, только прерывистое дыхание, когда она впивается пальцами в мои руки в безмолвной мольбе.