Я покачала головой: «Должен быть способ найти их. Слепой Майкл должен играть честно.»

«Почему? — Квентин нахмурился. — Что он сделает?»

«Правило. Это детская игра, и они всегда справедливы — вот что делает их достойными победы, — Я снова повернула свечу. — Должен быть какой-то способ.»

«Ох, — он вздохнул. — На самом деле я тебя не ненавижу.»

«Знаю, — я остановилась, глаза расширились, когда я смотрела на свечу. Игра была честной. Игра должна была быть честной. — Подожди-ка секундочку.»

«Что?»

Попросив его замолчать, подняла свечу. Луидэд использовала мою кровь, чтобы создать ее, и она пела мне. Я опять и опять обнаруживала, что большая часть моей силы в моей крови; должен был быть способ использовать его. Казалось, что все в землях Слепого Майкла было основано на сломанной, детской логике, все стихи и прыжки через скакалку. Если в рифме сказано, что я могу добраться туда и обратно светом свечи, я, вероятно, могу это сделать, главное чтобы это была правильная свеча. Это была единственная зацепка. С тем же успехом я могу попробовать.

«Сколько миль до Вавилона? Я боюсь, что мы потеряли свой путь, — пробормотала я, игнорируя подозрительный взгляд Квентина. — Можем ли мы добраться туда и обратно при свете свечи…» Я запнулась в конце, сыпля про себя проклятия. Рифмы никогда не были моей сильной стороной.

«До наступления рассвета?» — закончил Квентин, положив руку на мою. Я бросила на него благодарный взгляд, когда пламя изменило цвет, превратившись из синего в горячее янтарное золото.

Это было не единственное изменение. Ручейки воска начали стекать по бокам, полосами на ранее гладкой поверхности. Никакой реальной крови не было, но я почувствовала, как покалывает ожог кровной магии. «Это наша совместная реплика, — сказала я, стоя. — Давай.»

«Куда мы идем?»

«Если это работает, к детям, а если нет, — добавила я шепотом, — прямиком в ад.»

Пламя сияло, пока мы мчались от здания к зданию, одновременно пытаясь обогнать воск и наших невидимых преследователей. Пламя уменьшалось всякий раз, когда мы выбирали неправильный поворот, направляя нас и потребляя воск с пугающей скоростью. Мы бежали до тех пор, пока во мне не появилась уверенность, что больше не могу бежать, и я собирался остановиться, когда пламя вспыхнуло, снова посинев. Забуксовала. Квентин не успел так же быстро отреагировать; он остановил себя ухватившись за мое плечо, чуть не сбил нас обоих. «Эй! — запротестовала я. — Помни, ты больше, чем я!»

«Извини — сказал он, выпрямляясь. — Почему ты остановилась?»

«Думаю нам сюда,» — я указала на ближайшую дверь. Она была сделана из грубой древесины вставленной в плохо собранный каркас, и стены вокруг нее были более неповрежденными, чем у других зданий. Воск перестал плавиться. Я восприняла это как хороший знак.

«Что же нам теперь делать?»

«Вломимся внутрь. Вот подержи» — вручила ему свечу и развернулась чтобы осмотреть дверь. Забавы ради я подергала ручку. Заперто. Ничего другого я и не ожидала. Вытащив нож, я вставила его в замочную скважину и крутила до тех пор, пока он не вошел так глубоко, как было нужно.

«Что ты делаешь?» — Спросил Квентин.

«Подожди».

Девин научил меня многим вещам, включая открытие закрытых дверей. Он сказал, что я одна из лучших учеников, которые когда-либо у него были. Немного пошевелила ножом, попадая именно туда, куда я хотела и ударила кулаком по ручке. Замок поддался, и дверь легко распахнулась.

Квентин разинул рот. Поднявшись, засунула нож обратно за пояс и забрала свечу.

«Один из многих навыков, которые можно извлечь из потраченной впустую молодости», — сказала я и вошла внутрь.

Комната была темная и квадратная, наполненная шорохами и маленькими, сгорбившимися фигурами, которые, казалось, пытались залезть на стены. Подняла свечу, чтобы посмотреть, что это такое, и маленький голос из задней части комнаты спросил: «Тоби? Это ты?»

О, благодарю Мейв; мы были в правильном месте.

«Радж? — переспросила я. — Выходи, малыш. Это я.»

Тени снова зашуршали, разделяясь на детей. Они цепляются друг за друга, очевидно, испугавшись, и я не могла их винить. Один шагнул вперед, держа высоко поднятую голову, пытаясь выглядеть как-будто не боится. Я опустила свечу, чтобы свет не причинял боль глазам, но даже в темноте было невозможно не заметить синяки, покрывающие его лицо и плечи. Хоб, с которой он сбегал ранее, вышла, опираясь на его руку, хромая; она выглядела так, как будто ее избили еще больше чем его.

Радж остановился, серьезно глядя на меня: «Октобер. Ты пришла.»

«Я пришла», — сказала я. Квентин молчал позади меня, наблюдая.

«Тетушка Берди? Это действительно ты? — голос был мягким и обеспокоенным, как будто она ожидала что ее могут заставить замолчать в любой момент. Я застыла. Джессика всегда была одной из самых уверенных детей, которых я когда-либо знала. Слышать, как она говорит …

Слепой Майкл должен умереть. Другого варианта не было.

«Да, детка, — сказала я. — Это я.»