— Внимательно!.. Сколько лет, сколько зим!

Его лицо поначалу расплывается в улыбке. Увидев голограмму собеседника, он тут же удивлённо подаётся назад:

— Это кто тебя так разукрасил?!

— Сынок одного полицейского, — весело отвечает парень лет шестнадцати, одетый в армейскую форму без знаков различия, глаза которого завязаны плотной, непрозрачной повязкой. — Но там уже всё в порядке. И он, и папаша, сданы федералам. А дело ведёт адвокат от Хаасов, это с моей стороны. Так что, одна тема, можно считать, закрыта.

— Глаза хоть восстановятся? — озадаченно спрашивает более старший собеседник. — Что у тебя вообще там?

— Термический ожог. Искрой шарахнули. Заживёт, не первый раз, — отмахивается парень. — Гутя, к тебе по делу. Сегодняшний коп — Бен Эдмонс, начальник следствия, что ли… — парень с половину минуты пересказывает подробности.

— Это те, кто твою хату отжал? — пожилой вытягивается на кровати и ориентирует комм так, чтоб оставаться в кадре. — Ну поздравляю, чё. Хату-то вернул?

— Угу. В общем, я его порасспросил перед тем, как федералы подъехали. — Парень изображает ладонью поглаживание виртуального шара. — Я б тебе сейчас рожу скорчил, но повязка не даёт! В общем, он рассказал кое-что интересное…

— Да говори в лоб, — снисходительно улыбается мужчина. — Что надо-то?

— Говорят, одного чёрного полицейского, Мали, к вам законопатили. Несмотря на ещё неоконченный процесс.

— Есть такой. Прибыл на днях. — Уверенно кивает Гутя. — Что-то должен остался? Или что ещё? Ты смотри, он тут ненадолго.

Оба собеседника понимающе хмыкают в унисон.

— Мне бы беседу с ним организовать. По удалёнке. — Решается наконец парень. — Там с матерью дело тёмное было, кое-что прояснить бы. Есть основания думать, что он знает больше других. Вот бы расспросить.

— Не скажу, что без проблем, — прикидывает что-то пожилой. — Но окей, всё реально. Кола дёргать придётся, чтоб пособил, но в целом не невозможно… И это, Спринтер, ты не обижайся, но оно только за бабки. Услуга платная. Не взыщи: делать будут другие ребята, которые могут такое делать, сам понимаешь, а это работа. Работа должна быть оплачена. Причём, ребята эти должны быть крайне небрезгливыми, согласен?

— Без базара. — Моментально кивает парень. — Я при деньгах, скажи, куда и сколько.

— Точную сумму скажу попозже. Но ориентируйся на четыре ноля после двойки. Такие, — Гутя выделяет тоном последнее слово, — за так не работают. Это надо кого-то с пожизненного блока к нам переводить, момент подгадывать, условия создавать… Плюс, ему ещё надо будет поддержку организовать. Ещё и на адвокатов запас! Если твой ниггер ябедой окажется. Сумма из этого и складывается, себе ничего не берём.

— Ничосе, — присвистывает парень в армейской форме. — Целая процедура! Как у нас, оказывается, всё весело… Я без претензий! — спохватывается он, примирительно поднимая руки. — Просто удивлён сложности организации.

Собеседники коротко смеются.

— Ты ж к нам всего-ничего попал, — поясняет Гутя. — Всего не увидел. Просто в масть попал, и потом пошёл толково. Кстати! Твой этот персонаж тут пытается свои политики Колу противопоставлять! — Гутя дробно хихикает. — Он уже и тут на слуху местами.

— Подробности скажешь? — живо интересуется пацан.

— Да какие там подробности! — устало отмахивается пожилой. — Попытался вокруг себя чёрных собрать поначалу, но они его понятно куда послали. В отказ, одним словом. Самого чуть не прикололи. Сейчас вон, от каждого шороха шарахается и ждёт пику сзади в почку. Тоска, в общем… предсказуемая и обычная. «Одиночка против системы не канает», — явно цитирует что-то Гутя, после чего оба собеседника опять смеются.

— А чего его к вам так рано забурили, кстати? Ты не знаешь, в чём ботва? Он же совсем недавно в оборот попал. Я лично был там, где его принимали. Ещё ж следствие идёт, по идее? — проявляет осведомлённость Спринтер.

Пожилой ощутимо напрягается после этих слов.

— Это ж я с ним схлестнулся на почте, его из-за меня армейцы приняли. — Поясняет пацан подобравшемуся было Гуте. — Он меня арестовывать собрался, а о смене статуса не в курсе был. Ну братва и заступилась. Армейская…