– Энфирналы живут дольше людей. И я, и Лекс, а теперь и ты еще долго не состаримся. Так Мрак действует на организм носителя.

Опять Мрак, всегда он. На все-то он влияет. Даже о продолжительности жизни носителя позаботился. Естественно, ради себя любимого. Ему ведь тоже умирать вместе со мной.

– Что было дальше? – спросила я.

– Я был среди тех нескольких человек, которых выбрал Мрак. Мы выжили. Тогда казалось, что нам повезло. Мы вернулись домой и зажили как прежде. Мир вокруг стремительно менялся. Подстраиваясь под новые условия, мы не заметили главного – перемен в себе.

– В общем, ты стал энфирналом, – прервала я поток его красноречия. Говорит красиво, ничего не скажешь, но так мы до сути и к следующему рассвету не доберемся.

– Да, стал, но тогда я еще не понимал, что это означает. Мы с Авророй поженились, как и планировали. Поначалу все шло хорошо, но потом появилась эта ее болезнь. Мы ходили по врачам, сделали кучу обследований и анализов. Прошло три года, прежде чем стало ясно, что причина во мне.

– Почему ты не ушел от мамы сразу же, как это понял? Почему продолжил ее мучить?

– Нам казалось, что мы сумеем это преодолеть, – пожал он плечами. – Никто не осознавал, насколько опасно воздействие энфирнала на эмоции. Аврора не хотела расставаться.

– Не перекладывай ответственность на нее, – насупилась я.

– Не буду. В любом случае мы оба хотели быть вместе. Я искал способы поддерживать эмоции Авроры. Когда мы разобрались с магией энфирналов, я прибегнул и к ней.

Он положил руки передо мной на стол. На правой не хватало безымянного и мизинца, на левой – мизинца. Это не говоря о многочисленных шрамах, покрывающих предплечья.

Я знала, что означают эти раны – Брюс ранил себя, чтобы испытать боль. Именно она – плата за магию Мрака. Он что же хочет сказать, что делал все это ради мамы?

– Я использовал магию, чтобы продлить жизнь твоей матери, – заявил Брюс. – Сперва хватало порезов, потом понадобилось что-то существеннее.

Я сглотнула ком в горле. Существеннее – это, видимо, пальцы.

– Узнав, что Аврора беременна, я ушел, чтобы не навредить ей и ребенку еще сильнее. Но было уже поздно. Мы слишком долго были вместе. Изменения в ее эмоциях стали необратимы. Я снова и снова использовал магию, чтобы она жила. Не приближался к вам, опасаясь навредить, наблюдал издалека. Но однажды не успел.

– В тот день мама покончила с собой, – прошептала я.

Брюс кивнул.

– Поэтому ты держался от меня подальше? Боялся, что со мной будет то же, что и с мамой?

– Я не знал, насколько ты человек, а насколько существо. Одно было точно – в тебе нет Мрака. Но дело не только в этом. Ты родилась уникальной, единственной в своем роде. Тебя могли захотеть использовать. Я решил, что пусть лучше никто не знает о твоем происхождении. Даже ты сама.

– Кто-то все-таки знал, – пробормотала я, вспомнив Кудесника. Интересно, как он выяснил правду обо мне? Отец, судя по всему, ничего ему не рассказывал.

– Если бы ты знала Аврору до того, как я стал энфирналом. Она была такой жизнерадостной. С ее губ не сходила улыбка. А какой заразительный у нее был смех...

Показалось, или в его голосе сквозила грусть? Неужели спустя столько лет Мрак не до конца уничтожил любовь Брюса к моей матери, и в нем еще остались ее отголоски? Наверное, это было поистине сильное чувство, раз даже Мрак с ним не совладал.

Мне сложно было представить маму такой, как Брюс ее описывал. Я знала ее совсем другой – вечно печальной и глубоко несчастной женщиной.

– Возможно, ей не хватало тебя, поэтому она грустила, – сказала я. 

– Поверь, мой уход продлил ей жизнь. Останься я, и она бы угасла еще раньше.

Мы замолчали. Все уже было сказано, и я не знала, как быть дальше. Сомневаюсь, что отец нуждается во мне. А я в нем?

В эту неловкую минуту нас очень выручил звук хлопнувшей двери. Кто-то пришел, кто-то у кого есть постоянный доступ в квартиру. Брюс живет не один?

Я подскочила со стула, да так и застыла с открытым ртом. В кухню вошел старый знакомый – оборотень Чак. В руках у него были три стаканчика с ароматным кофе.

– Это вам, – Чак поставил один стаканчик перед Брюсом, а второй передо мной. Третий он оставил себе.

– Ты знал, что она придет, – догадался Брюс, – и не предупредил меня.

– Ты знал, что он – мой отец, и ничего мне не сказал! – выпалила я одновременно с ним.

– Быстро вы объединились против меня, – хмыкнул Чак. – Сразу видно – общие гены.

– Что он здесь делает? – свой вопрос я адресовала Брюсу.

– Он мой помощник, – пояснил тот. – Он присматривал за тобой по моей просьбе.