Грань до сих пор нестабильна. Порой из нее появляется… всякое. Не говоря уже о том, что при достижении определенного размера Грань может слить два мира воедино. Это будет хаос. Подобное нельзя допустить.

— Уверен, что это дело рук чародеев, — заявил Коул. — Они знатоки ритуалов.

— Зачем чародеям новые миры? — спросил Лекс. — Соединение с миром людей им тоже невыгодно. В мире людей магия практически бессильна. Кто знает, что случится при слиянии. Возможно, магия вовсе исчезнет.

— Может, они глупые и не понимают этого, — пожала плечами Фабиола.

— Глупая здесь только ты, — рявкнул Вард.

— Да как ты смеешь? — Фабиола схватила стакан и плеснула водой в лицо оборотня.

Тот вскочил на ноги. Пиджак на его спине треснул, предвещая начало трансформации.

Понеслось. Лекс крутанулся в кресле, поворачиваясь спиной к столу. Его люди разберутся. Еще ни один Совет не обходился без скандала. Главы каст не очень-то ладят между собой. Слишком они разные.

За спиной послышался рык и треск ломаемого дерева. Лекс устало прикрыл глаза. Столу конец. Опять придется менять на новый. Возможно, кто-то другой на его месте вспылил бы. но только не энфирнал. Спокойствие в любой обстановке — один из немногих плюсов отсутствия эмоций.

Пока его люди пытались утихомирить разбушевавшихся существ, Лекс мысленно вернулся к Лиссе. Она ушла или осталась? Этот вопрос занимал его больше, чем скандал за спиной.

Даже просто вспоминая ауру Лиссы, он ощущал ее эмоции так, будто ока была поблизости. С этой аурой определенно что-то не в порядке. Начать хотя бы с того, что Лекс за всю свою жизнь не встречал ничего похожего. А он прожил достаточно и повидал многое.

Он сказал Лиссе, что она — особенная. Но даже это не отражало всей правды. Она была уникальной. И ему очень хотелось исследовать ее… разными способами.

Я не стала дожидаться нового приступа, и так понятно, что мой иммунитет на исходе. С этим надо что-то делать, пока не стало поздно.

Вслед за Трини я покинула лофт. Благо Лекс не запер меня. Похоже, не врал, говоря, что решение за мной. Что ж, вот я и решила — нам с вами не по пути, господин энфирнал.

Я направилась обратно в центр города. Поначалу все было нормально. Мне даже нравилась прогулка. Я с любопытством рассматривала дома и вывески.

Но потом солнце коснулось горизонта, и полупустые улицы начали заполняться пешеходами. Я обхватила себя руками за плечи и спрятала за волосами лицо. В толпе существ я ощущала себя чужой. Каждый из них опасен.

Я позорно мало знала о жизни в Циви. Все здесь было в новинку для меня. Все удивляло, а еще пугало. Даже в самых безобидных на первый взгляд вещах скрывалось двойное дно.

Взять хоть вон ту продуктовую лавку. Вроде ничего особенного, но стоит присмотреть к ассортименту и к горлу подкатывает тошнота. Кишки, потроха, кровь в литровых банках — мне стало не по себе от ассортимента магазина.

Но хуже всего были посетители. Они ели прямо у дверей лавки. Рвали зубами сырое мясо, пили из бутылок свежую кровь. Глядя на это, я была целиком и полностью на стороне Закона, который запрещает питаться людьми. Если бы не он, вон тем сочным стейком вполне могла быть я.

Повезло, что у меня есть маскировка. Я подсчитала, сколько еще драже, скрывающие мою человеческую натуру, будут действовать. По всему выходило, что время у меня есть. Хоть с этим порядок.

Спустя пару кварталов я попала на улицу дневных баров. Да-да, именно дневных. Для существ это то же самое, что для людей ночные.

Помнится, Томми говорил: «Хочешь встретить контрабандиста, иди в бар». Он уверял, что именно там совершаются все сделки. Вот только конкретного названия он не упоминал, а я не спрашивала. Не думала, что пригодится.

Я остановилась под вывеской «Черный бархат». Солнце садилось, бары вот-вот должны закрыться, искать что-то другое времени нет. Но пока двери «Бархата» были гостеприимно распахнуты, и я решила — это знак. Этот бар ничем не хуже других. Именно здесь я пополню иммунитет и заодно порасспрашиваю про Кудесника.

Внутри стало ясно, почему бар так называется. Стены и потолок были оббиты черным бархатом. Складывалось ощущение, что ты в уютном гробу. Мило, ничего не скажешь.

Едва я переступила порог, уши атаковала громкая музыка, а глаза — разноцветные вспышки света. Бар был уже наполовину пуст, большая часть гостей разошлась, и мне повезло занять место у барной стойки.