Отвела взгляд в сторону и захватила с подноса дрейфующего рядом официанта бокал шампанского. Хотелось запить появившуюся на языке горечь. Казалось, всё произошедшее по его вине, пока он находился в СИЗО, давно покрылось плесенью, но каждый раз, возвращаясь в памяти к событиям того времени, я сгибалась в три погибели от пронзающей меня боли. Мою раненую душу успокаивало лишь то, что он получил наказание, но, очевидно, мало. 

– Знакомьтесь, Богдан Львович, это наш новый проектировщик, – приблизившись к нам, произнёс руководитель Олега – тучный мужчина в районе пятидесяти лет, – Олег Кузьмин и его девушка. 

– Супруга, – поправил Богдан, и все кроме меня удивлённо на него уставились. – Мы знакомы с Ульяной Владиславовной… Кузьминой?

Скуратов смотрит на меня так напряжённо, будто под прицелом держит. Вот-вот спустит курок, и всё вокруг разлетится вдребезги. От той лёгкости, которая исходила от него минуту назад, не осталось и следа. Я вижу, как его взгляд скользит к пальцам Олега, который обнимает меня за талию, прижимая к себе так, словно он настолько взволнован происходящим, что ищет во мне опору.

– Евстигнеева, – поправляю его, и лишь тогда он поднимает глаза ко мне. Воздух будто сжимается, становится вязким, густым, как вата, и у меня совсем нет сил вздохнуть. Наши зрители не способны понять, что происходит, и только переводят взгляд с меня на него и обратно, пытаясь разгадать причину возникшего напряжения. 

– Вы знакомы? – едва слышно переспрашивает шокированный муж, а я безразлично пожимаю плечами, словно со Скуратовым мы как-то раз случайно пересеклись. Мой взгляд перемещается на его девушку, которая, как и все остальные, пребывает в оторопи. Её мутные глаза наводят на подозрение о том, что это её обычное состояние. Но я понимаю, почему она рядом с ним – красива настолько, что дух захватывает. Он светловолосый бог, и она, под стать ему в своём серебристом платье, затмевает всех присутствующих дам.

К нашей компании подходит организатор и что-то шепчет Скуратову. Его уводят на сцену, вероятно, для того, чтобы он, как хозяин вечера, сообщил, как он всех рад видеть. Но на его жёстком лице нет и намека на улыбку или благосклонность к тем, кого он здесь сегодня собрал. Я вдруг на мгновение замечаю, что с него слетает маска, а всё происходящее его напрягает и раздражает. Но это длится долю секунды, а затем испаряется с его лица, и возвращается дежурно-расслабленное выражение, которое было, когда я обнаружила его здесь. 

Он что-то произносит, и в зале раздаётся дружный смех. На его губах сдержанная улыбка, словно он точно знал, какой эффект произведёт на окружающих. Его сила и власть притягивали. Но я даже не сомневалась, что больше половины приглашённых сюда людей ненавидят его. Просто потому, что он не один из них. 

У меня ещё не нашлось времени выяснить, как он избавился от заключения. Конечно, об этом ни слова не упоминалось в прессе. Попадались незначительные сплетни, но вся информация о нём была вычищена до блеска, рисуя образ образцового бизнесмена. А я ломала голову, через сколько трупов ему для этого пришлось перешагнуть. 

Выпив совсем чуть-чуть, я отчетливо ощущала опьянение. Должно быть сказывалась накопившаяся усталость и стресс. Пару раз каблук подворачивался, и я, спотыкаясь, хваталась за Олега, который уткнулся в телефон, пока мы стояли в ожидании выхода певицы. Ужасно хотелось поскорее уйти отсюда, но вместе с тем я всё время искала глазами Скуратова. 

– Не возражаете, если я приглашу вашу жену на танец? – раздался голос Богдана за моей спиной. Я стою не поворачиваясь, пытаясь подать Олегу сигнал, чтобы он не отдавал меня в его лапы, но тот не понял моих намёков. 

Рука Скуратова оказывается на обнажённой части моей спины ещё до того, как муж успел что-то ответить. Меня пронзает током с такой силой, что я выгибаюсь, пытаясь избавиться от нашего контакта, но Богдан подходит ещё ближе, не давая мне отступить. 

– Да-да, конечно, – соглашается явно выбитый из колеи Олег, удивлённо нас изучая. Чувствую, устроит мне дома разбор полетов. 

Путь к отведённому для танцев месту не отложился в моей памяти. Всё моё сознание было направлено к тем частям тела, которых касался Богдан. Легко, почти невесомо, но вызывая дрожь и трепет. Я упрямо изучала его галстук, когда он повёл меня в танце, трусливо боясь взглянуть ему в глаза, но остро чувствуя, как он смотрит на меня. 

Оставалось лишь предполагать, что же он уготовил для меня, что позволит ему почувствовать себя отомщённым. Сейчас он молчал, испытывая моё терпение и натягивая мои нервы до предела. 

– Хочешь меня убить – убей, – говорит за меня ударившее в голову шампанское.

– Это было бы слишком просто, – его голос бархатистый, тягучий как мёд, обволакивает всю меня и пьянит куда сильнее алкоголя. Я совершаю ошибку, поднимая на него ресницы, утопая в тёмном как ночь взгляде. Во рту пересыхает, и я теряюсь как девчонка, не хватало ещё, чтобы щёки тронул позорный румянец.